Отголоском катастрофы, случившейся в гор. Брянске в марте прошлого года…
Отголоском катастрофы, случившейся в гор. Брянске в марте прошлого года, явился доклад М. И. Алтухова в заседании 3-го (строительного) отдела русского технического общества. Причиной катастрофы оказался, как известно, артезианский колодезь, вырытый в соседстве брянского арсенала, повлекший за собой разрушение построек части арсенала. По мнению докладчика, история этого буйного артезианского колодца имеет не только специально-технический, но и общественный интерес, так как дело водоснабжения путем артезианских колодцев с каждым годом у нас расширяется и потому нет ничего невероятного в том, что случай, подобный брянскому, может повториться где-нибудь в другом месте. Вот, почему необходимо как можно серьезнее отнестись к этому случаю, изучить его, найти ему объяснение и воспользоваться данным примером, как предостережением на будущее время.
Наиболее подробной и в то же время интересно частью доклада г. Алтухова оказалась его историческая часть, сущность которой мы и позволим себе привести в кратком изложении. Брянский арсенал расположен на берегу Десны, параллельно этому берегу и в расстоянии от него около 11 сажен. В конце 1893 года начальство арсенала решило вырыть артезианский колодезь, который и был заложен в нескольких саженях от одной из стен, расположенных перпендикулярно к реке. Работы, начавшиеся в феврале 1894 г. были ведены сначала 6-дюймовой трубой, а затем – трубой в 4 ½ дюйма. На глубине 170 футов было замечено, что труба искривилась и бур работать не может. Труба была вынута и затем опушена новая в строго вертикальном направлении. Пройдя еще немного, наткнулись на водоносный слой, давший могущественный поток воды, превышавший 100 тысяч ведер в час и бивший фонтанов на высоту трех сажен. 13-го апреля работы были приостановлены по случаю наступившей Пасхи, а 21-го апреля снова возобновились постановкой фильтра. Но после этого истечение воды вдруг прекратилось, вероятно, вследствие засорения фильтра. Однако, на другой день вода снова показалась, но пошла уже помимо трубы, промыв особый для себя ход. Очистив фильтр, опустили трубу более широкого диаметра, но вода продолжала идти не только в трубу, но и помимо ее, причем несла громадное количество глины и песку, а именно 1 ½ куб. саж. в сутки. Явилось опасение, что в почве могут образоваться каверны, которые в свою очередь, могут явиться серьезной угрозой зданию арсенала. Заговорили о необходимости заглушить скважину, то есть, вынуть трубы и засыпать ее непроницаемым для воды материалом. От слов перешли к делу, но ни мешки с горохом и льняным семенем, ни куски чугуна не поправили дела: размыв становился все больше и больше, и скважина уже давала до 200 ведер в час, а затем количество выбрасываемой воды дошло до 245 тыс. ведер. Положение становилось критическим. Опасность, грозившая арсеналу, делалась очевидной, в особенности после того, как в ночь на 13-е мая послышался грохот под землей, указывавший на земляной обвал. Стало заметно оседание грунта, а около выхода скважины к этому времени образовалась уже яма, диаметром около 7 саженей, стоявшая от арсенала всего в 4 ½ сажен. Яму заваливали безостановочно, сознавая, что это паллиативное средство и что надо предпринять что-нибудь более решительное. Как раз в это время явились два предложения: одно некоего фон Вангеля, предлагавшего заложить новую скважину рядом с первой, что бы перехватить в нее часть воды и другое – проф. Войслава, предложившего также скважину, но не вертикальную, а наклонную к первой. Принято было это последнее предложение и в июне 1894 г. г. Войслав приступил к работам, которые шли удачно, но к благоприятному результату не привели, так как новая скважина уперлась не в конец первой скважины, а в размытую каверну. В конце концов, стали действовать обе скважины, и старая, и новая, вынося, по-прежнему, громадное количество песку и глины. В июне месяце повторился внутренний подземный обвал, с грохотом и шумом, а затем, с известными промежутками, эти обвалы повторялись один за другим. Решено было, по предложению того же г. Войслава, заглушить скважину слоями глины, соломы и навоза. За работу принялись горячо, так как в это время дал себя знать первый грозный признак близкой опасности: 13го марта 1896 года появились трещины на наружной стене кузнечной мастерской арсенала. С каждым днем трещины эти становились все больше, появились новые трещины и, наконец, 24-го марта стена рухнула в образовавшийся под ней бассейн, вместе с паровым котлом и одни из четырех молотов. Но после этой катастрофы деятельность скважин стала ослабевать и грозившая арсеналу опасность несколько уменьшилась или, по крайней мере, отдалилась. Как строит дело в настоящее время – докладчику неизвестно.
Покончив с историей брянской катастрофы, г. Алтухов задался вопросом о причине ее и, путем технических соображений, отыскал эту причину в отклонении 4-дюймовой трубы, о котором было упомянуто выше и которое содействовало разрыхлению глинистого грунта, через который вода и проложила себе путь помимо труб. Затем докладчик подробно разобрал все меры, принимавшиеся для того, чтобы заглушить скважину, и нашел их совершенно нерациональными. Останавливать так воду, по его мнению, совершенно не следовало. Напротив, надо было позволить ей идти в трубы, отводя ее в соседнюю Десну, а размывы около труб заваливать бетоном в мешках, который, вместе с булыжником, образовал бы в несколько дней плотную, непроницаемую для воды пробку.