О «святынях» одринских и карачевских
После вскрытия «мощей».
Огромная толпа крестьян и красноармейцев, собравшаяся на вскрытие «мощей нетленных», настроена была далеко не благочестиво. Когда же дорылись до «мощей» и толпа увидела почерневшие истлевшие кости, — она развеселилась: послышались иронические восклицания, смех.
Красноармейцы дразнили крестьян:
— Вот, смотрите на вашу святую! И не стыдно: черепкам поклонялись!
Деревенский парень с озадаченной физиономией ловил собеседников:
— Нет, ты гляди, гляди! Кому мы это молились!! А?! Вот, сукины сыны!..
Его утешали:
— Вперед умнее будете.
На ограду стали вылезать ораторы и не ораторы:
— Товарищи!! – кричал красноармеец-артиллерист: — неужели и дальше мы допустим обманывать народ?! Закрыть монастырь! Сломать на кирпичи!
Товарищи из уполитпросвета, потрясая сгнившим черепом «угодницы», говорил собравшимся о вековом обмане церкви!.. о путах суеверия, связавших темного человека и делающих его данником духовенства…
Отцы духовные, во главе с епископом карачевским Агапитом, созерцавшие процедуру вскрытия мощей с окаменевшее-растеряннми лицами – куда-то разбрелись не слышно…
Что чувствовали они, присутствуя при ярком разоблачении обмана… обмана, созданного их учителями и поддерживаемого ими самими!..
Такое чувство, вероятно, испытывают шулера, когда их уличают в игре краплеными картами…
В группе политработников шел разговор о попах:
— Мне жаль попов…
— Вот тебе раз! Чего жалеть?
— Жаль не в смысле сочувствия, а… как бы это сказать… но, вот как присутствуешь при процессе умирания – грустно… Ведь духовенство умирает… все у них умирает! Обреченные! И они еще цепляются за жизнь…
— Ну, черт с ними.
По рукам ходили рисунки с натуры, сделанные начальником лагсбора тов. Касиновым: особенно хорош был монастырский казначей, с надписью: «о. казначей с грустью подсчитывает, сколько монастырь потеряет доходов после разоблачений».
Окончательно же развеселил всех монах Авраамий: забравшись на стол, он стал ораторствовать и каяться в грехах:
— Я тридцать лет не верю в эти мощи…. Лавочка! Не верю вот ни капелечки!
И вдруг неожиданно добавил:
— Я ба-альшой был аферист!
— Ты и сейчас аферист! – кто-то крикнул ему.
Толпа разразилась гомерическим хохотом.
До позднего вечера на расходился народ, переживая, обсуждая впечатления дня.
Останки «святых мощей» были сложены в мешок.
Пришлось их взять военкому лагсбора.
— Ну, на кой черт они мне!
— В музей отправят.
Поздно ночью, перед моими окнами в хороводе молодежи нажаривали на две гармоники.
О мощах и не поминали.
Были — и нет их.
Артиллерист.
Брянский рабочий. – 1923. – 8 июн. (№123)