«СВОБОДНЫЕ» ДНИ В БРЯНСКЕ.

По городу ходили толпы народа с пением и красными флагами. У всех были радостные, ликующие лица. Крики: «свобода! свобода! да здравствует свобода»! мешались со звуками марсельезы, варшавянки и др. революционных песен. Получалось нечто хаотическое, и в этом хаосе было что-то великое, могучее, захватывающее душу каждого обывателя.

Рабочие, техники, гимнастики и просто городские обыватели, все это слилось в одну общую массу, все это двигалось взад и вперед, и неистово двигалось кричало одним ликующим криком:

Свобода!

Прошлась патриотическая манифестация. Несколько оборванных испитых личностей, два – три представителя от местного купечества несли царский портрет и хриплыми голосами тянули «Боже Царя храни»…

Появилась манифестация откуда-то с базара и пройдя по Московской ул. до гимназии, незаметно затерялась. Никто на нее не обратил внимания. Некоторые разве смотрели с удивлением, другие смотреть не хотели.

До поздней ночи по улицам города бродил народ.

В сквере была устроена импровизированная трибуна. Выступили ораторы. Говорились смелые свободные речи. Ораторы говорили о социализме. Их слушали жадно, со вниманием. Речи покрывались громовыми криками: «да здравствует социализм! да здравствует свобода!»

Один великий скептик, чиновник из полиции, в конце речи оратора, грубым тонов в всеуслышание заявил:

— «Никогда этого не будет!…» Но голос его затерялся в общей массе ликующего народа.

Широкий вольный путь …….

…………………………………

Казалось пали рабские цепи сотни лет державшие народ в тяжелой неволе, казалось рассеялся мрак, так сгустившиеся над родимой страной – и блеснуло солнце. Бодро смотрелось вперед на будущее. Какой простор!..

Митинг. У собора громадная толпа в несколько тысяч человек. Долетают отдельные слова оратора: «Учредительное… равное… тайное» … Толпа стоит не дрогнув, словно загипнотизированная. Поодаль, на тротуаре стоят группой мужички, в лапотках и сермягах. Прислушиваются внимательно к незнакомым речам. Какой-то молодой парень, по виду рабочий, подходит к мужичку:

— Хорошо, дядь, а?

— Лицо у парня открытое, веселое; в неистовстве кричит он: «да здравствует Учредительное собрание!» и широко улыбается…

Вблизи на повороте улицы блеснули штыки и прошли солдаты.

Казаки во весь опор промчались мимо митинга, повернули обратно и остановились где-то в переулке. Возле их группируются какие-то темные личности, искоса злобно посматривающие на собрание…

Какая-то тревожная жуть…

Митинг кончился. Запели марсельезу. Крики: «Товарища, идем! идем!…»

Появляется красное знамя и толпа с пением медленно движется в сторону, противоположную казакам.

Гордо развивается красное знамя, жуть проходит, всех охватывает великий, могучий порыв.

Шествие, дойдя до арсенала направляется обратно, и снова подходят к собору. Далеко разносятся голоса многотысячной толпы:

«В царство свободы дорогу

Грудью проложим себе»…

Машут чего-то руками, слышны крики: «стой», «товарищи», «довольно», «тише»!…

В толпу входит полицмейстер Данский, что-то говорит, убеждает, с ним соглашаются, обещают, и Данский оставляет толпу, загадочно усмехаясь.

Навстречу идет патриотическая манифестация. Толпа теснится налево, чтобы дать ей проход.

Из переулка, с базара появляется группы человек в 200, самого разнохарактерного состава: купцы, приказчики, лавочники и босяки. Двое несут царский портрет, а остальные поют гимн. Впереди шествует старший городовой Кузнецов.

На левой стороне замечается какое-то нервное движение. Пение прекращается, многие начинают расходиться.

Манифестанты поравнялись.

Слышны угрожающие крики со стороны черной сотни. Кто-то из черносотенцев бросается к красному знамени и старается вырвать. Крики «бей»! Летят камни, палки. Раздается одиночный выстрел и сейчас же ему в ответ целый залп из револьверов.

Один из несших портрет странно взмахивает руками, схватывается за грудь и молча падает на мостовую, другой бросает портрет. Черносотенцы отступают и скрываются за цепь казаков и солдат.

Минута затишья, и вдруг залп: один… другой… третий…

— Тра.. та.. та.. та.. Тра.. та.. та.. та..

Публика в паническом ужасе шарахнулась и бежит, приседая на бегу после каждого залпа.

Крики, стоны, многие падают ранеными…

Несколько смельчаков остаются на месте. Стреляют в казаков.

Техник Васильев выстрелом из револьвера убивает лошадь наскочившего на него казака, тот соскакивает с лошади и в упор стреляет в Васильева. Васильев падает, поднимается, бежит и снова падает, чтобы более уже никогда не подняться. Смельчаки перебегают под выстрелами с одной стороны улицы на другую, убирая раненых, на ходу заряжая револьверы и отстреливаясь. Число их меньше и меньше. Многие из них уже ранены.

Смертельно раненый падает рабочий Ручкин…

И словно стоны раздаются тоскливые возгласы:

«Товарищи… Товарищи»!..

Выстрелы прекратились, убирают раненых. Казаки сделали свое дело. На сцену выступает черная сотня. Раздаются крики «бей»¸ «бей», и толпа бросается на первый попавшийся магазин.

Начинается погром…… … … … .. … ..

Вечер. Город словно вымер. Всю ночь ярко горит электричество. Иногда пройдет патруль солдат или казаков. Одинокий прохожий, озираясь, скорее спешит дойти до дому. Все тихо. Периодически с разных концов доносится:

Тра – так…. Тах!..

Кто стреляет – неизвестно. Раздается мерный топот патруля солдат или лязг лошадиных подков. Жутко прорежет тишину резкий свисток городового.

… Тах-та… тах!…

И снова все тихо… … … … … … … …

«Бежица идет!…»

Хлоп, хлоп… закрываются ставни, запираются ворота и в минуту торговля прекратилась. Купцы, озираясь, скрываются по домам, приказчики собираются группами на тротуарах.

Проходит час, «Бежицы» не видно. Магазины снова открываются и возобновляется торговля. Бежица – всегдашнее пугало брянских черносотенцев. Достаточно пройти слуху, что бежицкие рабочие собираются пройти в Брянск, чтобы отомстить купцам за погром, как сейчас же создается среди них тревожное настроение, и купцы клянутся и божатся: «я не я, это тот-то»…

По городу ходят всевозможные нелепые слухи. Говорят о каких-то бомбах, которые будут брошены в магазин Мухина, передают за достоверное, что «Бежица» придет и разгромит купцов. Никифор Алексеич клянется, что он тут вовсе не при чем, что во всем виноват Гаврила Михайлович, Гаврила Михайлович спирается на Осипа Ивановича. Все валят вину друг на друга.

Никифор Алексеич втихомолку заявляется, что он с удовольствием даст «революционерам» деньги, 50 – 75 – 100 рублей, сколько угодно, и что он сам чуть-ли не сделался «революционером».

Вечером достаточно двум-трем молодым людям в шляпах, пройтись взад и вперед по базару, чтобы лавочники со страху прятались чуть ли не под стойки.

Купцы отрешились от черной сотни. Мухин турит босяков, принявшихся было после погрома по старой привычке собирать купеческие приношения.

«Я вас, дармоеды… погромщики черносотенцы!…»

В зале городской думы – собрание гласных. Один из гласных купцов глубокомысленно заявляет:

«Господа, вот мы тут собрались, а мы ни чем не гарантированы, что в нас сейчас не бросят бомбу…»

Гласные забирают шапку в охапку и моментально исчезают из думы… … … … … … … …

Похоронный звон. Провожают на кладбище убитого техника, товарища Васильева. Масса народа. Виднеются красные ленты венков.

«От брянского комитета П. С. Р., от брянского рабочего союза П. С. Р., от Бежицкого раб. Союза П. С. Р., от брянск. Комитета Р. С. Д. Р. П., от союза учащихся, от ка-де и мн. Др.

Хмурый сырой день .Люди вязнут в грязи и все-таки идут.

«Вечная память, вечная память»…

Ветер далеко уносит печальный мотив из уст пятитысячной толпы.

На кладбище у свежей могилы происходит последняя трагическая сцена – отец прощается с сыном.

Раздаются глухие рыдания, многие плачут.

«Вот она свобода-то»! тихо произносит отец Васильева и падает в обморок…

Гроб медленно опускают в могилу.

Над свежей засыпанной могилой произносятся речи…

«Проклятие наемным убийцам»!.. кончает оратор.

И как стон раздается из пятитысячной груди:

Проклятие!.. Проклятие!.. Проклятие!..

С. С – нов.

 

МЕСТНАЯ ХРОНИКА.

— Несколько дней тому назад в Елисеевской волости было собрание деревенской администрации в лице старост. Обсуждался вопрос, каким образом собрать с крестьян подати. Все старосты, кроме одного из д. Коростовки, высказались, что крестьянам нечем платить, а потому они собрать подати не могут.

—  С наступлением темных осенних ночей громилы в Привокзальной слободе, орудуют смело. Так, дня 4 тому назад, забравшись ночью в квартиру мещанина Шемаева, воры украли много одежды, золотых вещей и 140 руб. наличными деньгами.

— Вчера утром полиция задержала второго участника кражи у подп<оручика> Каменского, назвавшегося крестьянином Иваном Сириным. При нем оказался подложный паспорт на имя крестьянина Смоленской губернии Константина Логвинова.

— На Московской ул. у германского подданного М. И. Лисс украдена одежда на сумму 150 руб.

— На базаре при совершении кражи со взломом из рундука задержан некто Иван Рятутин.

— В редакцию поступил отчет о пожертвованиях на постройку дома сиротам погибшего на пожаре дружинника М. Г. Давыдова: от Смирнова Ф. П. – 10 руб., Сарандинаки И. В. – 5 р., Велинг Б. М. – 1 р., Литвина – 50 коп., магазина Орлова – 50 коп., Шульмана М. – 1 р., Езерского – 50 коп., Нигина – 50 к., Розенберга – 50 к., — кН. Тенишева – 5 р., — Комарева М. Д. – 1 р., Авраамова В. М. – 5 р., Глухова П. М. – 3 р., Климова П. М. – 1 р., Мацкевича В. М. – 3 р., типографии Волосевича и Иванова – 2 р., Плотниковой М. П. – 10 руб., Добычина М. Г. – 5 р., Федорова – 1 р., Григорьева К. – 3 р., Мамонова А. – 1 р., Иванова – 1 р., Кононенко и Пивоварова – 1 р., Бабкина В. – 1 р., Чуквина П. – 1 р., NN – 1 р., Новикова С. Д. – 1 р., Писковитина – 1 р., бр<атьев> Ф. и А. Комаревых – 10 р., бр<атьев> Бочаровых – 2 р., Андронова В. Н. – 1 р., Шишкина, П. – 1 р., Бриллиантова К. Т. – 1 р., Титивкина Ф. (кирпича) – 3 р. 30 к., Кукуева – 15 коп. Итого 84 р. 95 к. Всего с прежде поступившими 254 р. 20 коп. (№№ 38 и 48 «Брянская Жизнь») – 339 руб. 15 коп.

— В Дятькове недавно арестован и препровожден в Жиздру по предписанию пристава Лаврова местный служащий Александр Петрович Морозов. Больная мать Морозова в отчаянии.

— И<справляющий> д<олжность> начальника тюрьмы письмом в редакцию просит нас отметить, что получаемые им по ассигновке деньги для надобности дезинфекции в тюрьму, аккуратно тратятся им на этот предмет.

 

ОБЛАСТНОЙ ОТДЕЛ.

Бежица.

Литейная мастерская – самая темная мастерская в заводе. Рабочие – забиты, некто не осмеливается заявить хоть какой-либо протест нашему всемогущему повелителю г. М‒ву. За одно неосторожно сказанное слово, по существу справедливое, М‒в гонит не только из мастерской, но и из завода. Вот уже две недели, как не работает рабочий Ручкин, рассчитанный по воле г. М‒ва. Положение Ручкина крайне бедственное: семейство большое ‒ есть нечего. Нищета и голод уже подкрались к несчастной семье. Детишки, буквально, дерутся из-за черствого куска хлеба. Человек, который убил на заводе свою силу, теперь выброшен на улицу, на произвол судьбы.

Ручкин работал на сдельной работе и исполнял добросовестно свою обязанность. Волей г<осподи>на М‒ва Ручкин был переведен со сдельной работы на поденную, а на его место был поставлен другой. Говорят, что здесь много помогли яйца, сметана и масло.

Несмотря ни на что Ручкин все-таки кое-как перебивался на скудном поденном заработке. Но г. М‒в пошел далее и прогнан Ручкина совершенно с завода за неосторожно высказанное им упоминание М‒ву о сметане и яйцах.

Рабочие собрали Ручкину 36 рублей, но Грасс и Морозов удерживают эти деньги и не желают отдавать Ручкину, пока он не очистит заводской квартиры.

Рабочие депутаты, защитите интересы товарища. Заступитесь!

——

Как известно, у нас рабочие во избежание расчета решили делиться с товарищами работой, но в механической мастерской некто Шуралов и Грузинцев не признают братского решения рабочих и продолжают работать без прогула, лишая этим заработка других рабочих.

Шуралов и Грузинцев «истинно русские люди», и чувство солидарности трудящихся,  естественно, чуждо им.

С.

 

Дятьково Мальц<овской> ж<елезной> д<ороги>.

Некоторое время новый директор хрустальной фабрики г. Эйснер, управляя фабрикой совместно с прежним директором г. Завиленским, напоминал собою того «старшего помощника младшего слесаря», который ничего не делая, имел у себя помощника.

Когда начальство спросило у этого «старшего помощника», что он делает, то он ответил: «Ничего-с… Присматриваю…» А когда был задан такой же вопрос его помощнику – последний ответил, указывая на «старшего»: «А вот ему помогаю-с…»

Не желая, очевидно, «без пользы» камнем виснуть на шее у акционерного общества, г. Эйснер придумал комбинацию. Не далее как  12-го октября  он хотел установить у гутенских мастеров-рюмочников скидку по десять на сто сделанных рюмок.

Что такое скидка десять на сто? Пустяки. А не угодно ли видеть, что выходит? Мастеров-рюмочников 24 пары. Парой они делают по 300 шт. в день или 7200 шт. в 24 пары, за 25 «пряжек» (то же, что день) – в месяц 180 тыс. Десятипроцентная скидка составит 18 тыс. Получают рюмочники 1 р. 70 к. за сто. Значит «скидка» обойдется не менее, чем 300 р. в месяц, иными словами уменьшить заработок каждого ежемесячно более, чем на шесть рублей. Зато останется на полный оклад директорского жалованья в 4000 руб. в год.

Но мастеровые на этот раз решили постоять за себя и на скидку не соглашаться. Г. Эйснер грозил «прекратить» работу рюмок на месяц, несмотря на то, что на рюмки, да и вообще на всю хрустальную посуду спрос большой. Мастеровым Эйснер ответил: «Молчать и не разговаривать!.. Я так хочу!..»

 

ОТВЕТЫ РЕДАКЦИИ.

Брянск. К. Э. Ваше сообщение («Тоже благодетели») слишком запоздало.

Осе. «В покоренной крепости» и «Волны» не будут напечатаны.

Дарковичи. Кр‒ну. Ваша корр<еспонденция> о пожаре и пьяном старосте не пойдет. О положении школы отметим.

Рогнедино, С‒у. Корр<еспонденция> о пожаре в д. Желтовухе (Жиздр<инского> у<езда>) не будет напечатана . Пишите из местной жизни.

Здесь. Автору «Странички из настроений». Не пойдет.

Ивану Серому. Просим зайти в редакцию.

Орел. А. Б‒ву. Просим писать. Охотно воспользуемся вашими сообщениями.

Новозыбков, Черниговской губ<ернии>, М. С‒Скому. Просим писать на местные темы. Эскиз: «Иди, иди!» — не пойдет.

Бежица, В. К‒у. Ваша коррепон<денция> не имеет общественного интереса.

Авторам стихотв<орений> «За что?» и «Уйдите прочь!». Не пойдут.

P. S. Просим сотрудников и корреспондентов писать четко и на одной стороне листа, оставляя поля.