— Брянск с его восьмисотлетней историей представляет немало любопытного и для любителя старины, и просто для внимательного туриста. Но бесспорно, самая оригинальная часть города – Судки, и в особенности Верхний Судок. Вообразите головокружительный обрыв, самой дикой наружности. Вверху глухие заборы, ограждающие сады и усадебные места при казармах местной команды и при других постройках, ютящихся на Покровской горе. Кое-где около заборов земля чернеет – это следы выгребов и свалки мусора. Ниже на всех уступах прерывающийся ряд домиков. Большинство одним концом врастает в землю, другим висит на воздухе. Это, собственно, не жилища, а ласточкины гнезда. И тропинки к ним, извивающиеся сверху, свойства воздушного: тут с трудом взбирается один человек (двое рядом идти не могут). Тем не менее, по этим тропинкам жители доставляют себе все необходимое – и дрова, и воду, и припасы, и все прочее, доставляют во всякое время – и в дождь, и в снег и в гололедицу. Как они это делают – понять мудрено. Нам лично в сухую погоду с большим трудом удалось спуститься и взобраться по одной из таких тропинок. А сзади нас женщина, видимо, беременная, довольно благополучно сошла с двумя полновесными ведрами воды на коромысле… «Привычка свыше нам дана». Внизу опять ряд домов. Между нижним и верхним рядом лепятся на небольших террасках избушки-гнезда, цепляясь местами к верхним, местами к нижним домикам. Вот несколько хат, сросшихся так, как срастаются иногда лесные орехи: не разберешь, где начинается один, где кончается другой. Фасады их обращены на все стороны света. Сзади самой верхней хаты выкопана яма – четыре аршина длины, два ширины. – Это «двор», на котором выстроен игрушечный сарайчик для дров, сюда же выливаются помои и все прочее, тут же копошатся малолетние дети, и уныло бродит одинокая курица, видимо, единственное домашнее животное – предмет нежных забот для всей семьи. Вдоль нижнего ряда домов – тянется дорожка. Местами она расширяется, так что на телеге можно проехать, местами опять суживается до того, что впору пройти одинокому пешеходу. За дорожкой опять обрыв, в глубине которого мирно струится ручей – Судок, известный в древности под названием «Судимира». В ручье, задрав рубашки, бродят дети, вперемежку со свиньями и поросятами. Недалеко от ручья мы заметили единственный колодец, самого примитивного устройства. Из него жители нижних домиков берут воду. За ручьем опять обрывы и горы, по которым также во всех направлениях ютятся домики. А за ними выше по ровному месту расположилась центральная часть города.

— Что, бабушка (спросили мы у старушки, сидящей на заваленке у одного из домиков), трудно тут жить?

— Нешто, милый! Живем по-маленьку…

— А детишки сверху не сваливаются?

— Как не валиться! Ино и скатится… Да, вишь, кручь какая: раз упадет – в другой раз не полезет…

— Подвозу тут у нас нет, припасов нельзя доставить, да и на случай пожара…

— Чего пожара! Божье дело, милый… загоримся и погорим… Известно, ретовать* нельзя… И припасы приносим, что нужно… Дух вот только тяжёл, детвора мрёт…

Из ручья, действительно, поднимается тяжёлый запах. Этот запах и эти домики, разбросанные по кручам, один выше другого, нам напомнили Геную… Первобытнее, во сто крат беднее, во столько же грязнее, и все-таки Верхний Судок – это брянская Генуя, конечно, без южного солнца, без ласкающего шума моря, и, к сожалению, без всяких следов работ об удобствах обывателей. Нельзя же считать заботами – переброшенные четыре доски через Судок в разных местах, да засыпанную на одной земле наиболее доступных дорог яму землею, взятою из-под корней растущего около вяза. Платежные средства этой части города уходят пока всецело на благоустройство центра. Если уж продолжать сравнения, то судковые жители не могут не быть названы ирландцами Брянска, и Бог весть, дождутся ли они своего «гомруля». А до тех пор достаточно одной искры и немало бедноты будет обездолено. В ночное время может быть и хуже… Ведь даже воды нет, хоть и протекает тут «Судимир», водою которого можно было бы при желании наполнять запасные цистерны.

Нижний Судок (вдоль ручья «Нижнего Судимира») есть лишь копия Верхнего – бедные краски, слабее выражение, а суть та же.

Орловский вестник. – 1900. – 17 июн. (4 июн.) (№146)

* Местное произношение малорусского «ратовать», «ратуйте», — спасать.