ОТ РЕДАКТОРА
Вследствие нашего ходатайства, Главное Управление до делам печати разрешило издавать при «Брянском Вестнике» по мере надобности прибавления, заключающие в себе известия о Государе Императоре и Членах Императорской Фамилии и о других выдающихся событиях, почерпаемые из телеграмм официальных и Северного телеграфного агентства, а также из газеты «Правительственный Вестник».
Сообщая о сем, Редакция имеет честь уведомить своих подписчиков, что ею приняты меры к немедленному выпуску прибавлений к «Вестнику». При этом главнейше и прежде всего будет обращено внимание на сообщение действий Правительства, распоряжений центральной власти, событий по самому существу своему выдающихся, наиболее требующих скорейшего с ними ознакомления. Отделы Внутренний и Внешний в свою очередь будут дополняться сведениями, имеющими интерес дня. Затем состав обычных нумеров «Вестника», выходящих ныне по воскресеньям — остается прежний.
Прибавления к газете предполагается выпускать в неопределенный срок, но не менее одного раза в неделю, причем само собою разумеется никакой особой доплаты с подписчиков за это взимаемо не будет.
Редактор.
—
Рукоположены во диакона: окончившие курс в орловской духовной семинарии: Лев Игрицкий к Горне-Николаевской, города Брянска, церкви и Михаил Архангельский к церкви села Супонева, Брянского уезда.
ХРОНИКА
В субботу, 26го ноября, во всех церквах прочитан был Манифест о Бракосочетании Его Императорского Величества Николая Александровича с Её Императорским Высочеством Великою Княжною Александрою Феодоровною, после чего был отслужен благодарственный Господу Богу молебен с коленопреклонением. А после литургии по случаю тезоименитства Его Императорского Высочества Государя Наследника Цесаревича и Великого Князя Георгия Александровича отправлено было молебствие о здравии Его Высочества, в соборе в присутствии военных и гражданских властей, после чего войскам был сделан парад. Вечером была зажжена иллюминация.
—
В понедельник, 28го ноября, в сороковой день по кончине в Бозе почившего Государя Императора Александра III, в соборе городским духовенством в присутствии властей военных и гражданских отслужена была панихида.
—
С утра понедельника, 28го ноября, при небольшом ветре начал понемногу падать снег, и к вечеру его столько навеяло, что стало можно ездить на санях, правда в первое время с некоторою опасностью, ибо снег еще не заровнял тех колдобин, кочек и всевозможных рытвин, что на улицах наших составляют обычное явление. Благодаря снежному покрову, одним удобством явилось больше: теперь ночью есть хоть какой-нибудь свет, собственно освещение дороги, и, по крайней мере, хоть видишь человека, не натолкнешься на него, как в глубокую осень во время полнолуния, когда не полагается зажигать так называемых фонарей, а на дворе мешу тем непроглядная тьма. Да и в другое время, когда их зажигают, сам собою возникает вопрос: чего ради весь этот блезир? Для отвода глаз разве? Ведь никому эти фонари ровно ничего не освещают, а трата на них идет немалая и аккуратно выводится в отчетах управы. Всего возмутительнее в данном случае именно это наружное (видимое) соблюдение известных правил или постановлений. Для убеждения, просим сравнить городские коптилки, находящиеся в ведении контрагента управа еврея Волкова, с фонарями арсенальными, которые вдвое, если не вчетверо горят ярче, чем рядом тут же стоящие городские. Поступать так с обывателем — это значит просто глумиться, издаваться над ним, а кажется можно бы хоть в этом случае положить предел гешефтмахерству и заставить еврея Волкова, контрагента управы по зажигании фонарей, относиться в принятому им на себя обязательству честно и добросовестно.
Удивительна и по истине непостижима двойственность натуры захолустного обывателя. Приезжает он, положим, в какой-нибудь хороший, скажем светлый город, и по возвращении оттуда конца нет рассказам и похвале порядкам.
— Чистота это, знаете ли, по улицам, порядок везде, освещение, освещение везде: и на улицах, и черные лестницы освещены всю ночь, на дворе тоже фонари, на доме снаружи фонарь; тротуары это…
Словом, бушмен… виноват, брянец поражен виденным, он очарован порядками светлого города. И в тот же самый вечер, когда он только что кончит свой рассказ, повторяемый им в сотый раз — он преспокойно шлепает по своим родным стогнам по пояс в липкой и вязкой грязи, идет он, спотыкаясь и падая чуть не на каждом шагу, на улицах что называется «звание» фонарей, а то и совсем не горят, ибо по календарю полнолуние: «должна-де луна светить», и проч., и проч. Картина знакомая. Скажите тогда этому брянцу, только что восхищавшемуся светлыми городом, что недурно бы и у нас завести что-нибудь похожее на те порядки, и он примет вас за полоумного.
— «В Брянске чистота? Да что вы из Брянска хотите Париж сделать, а нам читаете лекции как министр?»
Видимо, наш обыватель не может себя представить в положении людей, живущих по-людски, по-человечески. Охотно при случае пользуясь дарами цивилизации, сам он желает, между тем, оставаться и пребывать в положении дикого, пещерного человека, близкого к состоянию животного. Такова она, к несчастью, и есть, эта утробная, животная жизнь провинциала, с водкою, картами и бабьими сплетнями.
Известен анекдот о двух солдатах, когда на вопрос одного, показавшего на неприятельскую крепость: можно ли взять ее? другой отвечал — «Нельзя» — Ну, а если прикажут? — «Прикажут — возьмем».
Должно быть и нам надо ожидать приказа: чтобы был порядок, чтоб были тротуары, чтобы мостовые были исправны, чтобы были фонари не для виду, а приносили бы они пользу обывателю своим освещением, и проч., и проч.
А, в конце концов, скучно и обидно повторять такие азбучные истины, которые без сомнения известны всем и каждому, теме более они должны быть известны лицам, стоящим во главе общественного управления: избранная доверием всех граждан, они и должны оправдывать это доверие, заботясь о первых и неотложных нуждах всего населения.
—
Первая лекция г. Боровича прошла можно сказать блестяще. Назначенная на среду, 30го ноября, она даже и в будни, в день относительно несвободный, привлекла довольно публики в залу общественного собрания. Здесь можно было видеть всех представителей нашей интеллигенции, начиная от почтенного артиллериста-генерала с академическим значком и кончая воспитанником технического училища и даже воспитанницами женской гимназии. Было много дам, а это добрый, хороший признак. Лектора встретили аплодисментами, каковыми награждали его и по окончании чтения, делившегося на две половины. Первая лекция была немного суховата, что зависело, конечно, от установления понятия о самом предмете чтений. В самом деле, нелегко слушателю неподготовленному преподать в несколько минут, что такое живая сила, работа силы, энергия (в смысле механики), энергия потенциальная и кинетическая, единица теплоты, и т. п., словом, ввести его в круг науки. Несмотря, однако, на такое трудное начало, на специальную терминологию, слушатели оставались до конца чтения и видимо с большим интересом следили за опытами. Лекцию почтили своим присутствием: генерал И. В. Сарандинаки с супругой, генерал Коробка и др. Командир арсенала, всегда относящейся к вопросам науки с живейшим участием, беседовал с лектором после чтения, причем по желанно его превосходительства повторены были некоторые опыты. Вторая лекция была вчера, в субботу, следующие три назначены на 5, 10 и 17е сего декабря.
—
— 10го ноября крестьянин деревни Добруни, Супоневской волости, Афанасий Алдошин, осматривая кубари на арендуемом им озере — провалился под лед и утонул.
— В ночь на 1е ноября у крестьянки Агафьи Коноплевой, живущей близ Салыни, уведена со двора лошадь, стоящая 60 рублей.