Не везет нашему комитету народных чтений
— Не везет нашему комитету народных чтений. Только что было разрешено устраивать чтения в центре города, в 1-м приходском училище, как что-то случилось с фонарем; исправили. Как вдруг снова препятствие: экс-хозяйка, М. П. Плотникова, возбудила дело о том, чтобы эти чтения не устраивать в ее доме. Будет ли иметь результаты такое ходатайство, конечно, остается открытым. Мы, по крайней мере, слышали, что такое ходатайство ни на чем не основано: дом принадлежал Ивану Ивановичу Плотникову, в настоящее время умершему, по смерти его остался сын и жена, которая вышла замуж за С. Д. Чулкова, и в настоящее время он принадлежит наследникам М. П. Плотникова – матери покойного, и имеет ли она основание запрещать эти чтения – докажет будущее. Да даже если на то и имелись бы права, то, полагаем, весьма странно отказывать комитету в устройстве чтений, раз там училище. Неужели собравшаяся раз в неделю кучка людей испортит дом, раз его не портят ученики, дети тех же слушателей, собирающиеся там ежедневно. А для города весьма и весьма важно иметь аудиторию в этом месте, так как 2-я аудитория расположена на окраине города, и живущие в центре обыватели не всегда имеют возможность идти несколько верст, тем более в дурную погоду.
— В 1897 году комитет народных чтений, по инициативе бывшего председателя, г<осподи>на Незнамова, вздумал устраивать чтения в брянской тюрьме для арестантов, причем предполагалось предложить быть руководителем этих чтений бывшему в то же время одним из директоров тюремного комитета Незнамову. Было послано прошение на имя г<осподи>на начальника губернии [о] разрешении устраивать чтения, и вскоре было и таковое получено с тем, чтобы руководителями этих чтений были директора тюремного комитета, а именно Р. М. Эйгес, В. М. Мацкевич и А. К. Васильев. По получении бумаги было устроено одно чтение религиозно-нравственного содержания и, по-видимому, произвело весьма отрадное впечатление на арестантов, но потом комитет народных чтений счет себя обиженным, что руководителями чтений назначены не члены комитета народных чтений, а директора тюремного комитета, и, благодаря этой обидчивости, чтения до сего времени не устраиваются. Полагаем, что в таком весьма полезном деле едва ли уместна такая обидчивость, в этом случае можно было бы оставить в стороне самолюбие. Неужели до сего времени не найдется человека, который бы взял на себя инициативу устройства чтений в тюрьме и не разъяснил бы комитету, что его задача слишком свята, чтобы играла в ней роль такая мелочность.