К смерти тов. И. И. Фокина
Не верится… мысль не может мириться с тем, что среди нас не стало всеми уважаемого, любимого, энергичнейшего, высокоидеального, самоотверженного коммуниста товарища Игнатия Ивановича Фокина.
Всегда занятый и без устали с обычным подъемом кроме текущей работы ежедневно выступающий на том или другом рабочем собрании… Но теперь его уже нет. Он умер от страшной болезни — тифа, этого проклятого наследия капиталистического строя.
Непоколебимо верящий, отдающий все свои силы на полное завоевание великих; Коммунистических идеалов, мечтающий увидеть — дожить до мирного торжества социализма, он безвременно сгорает на революционном посту.
В лице Игнатия Ивановича Фокина социалистическая Россия потеряла талантливейшего самородка-рабочего, заменить которого в Брянском районе не представляется возможным.
Кто такой Игнат Иванович Фокин? — Он крестьянин Калужской губернии, Жиздринского уезда, сын рабочего-машиниста, родившийся в 1889 году в городе Киеве, где отец его в то время работает на пароходах.
В 1896 г. его семья перебирается на родину в село Людиново и Игнатия Ивановича отдают в Земскую школу, а затем в двухклассное министерское училище, которое Игнатий Иванович успешно заканчивает. В училище Игнатий Иванович был выдающимся учеником, а потому обращает на себя особое внимание одного из товарищей-учителей социал-демократа Алексея Федоровича Павлова и последний начинает воспитывать в нем социалиста — борца за освобождение эксплуатируемых.
Игнатий Иванович, будучи почти совсем юнцом, горячо отдается долу социализма и кроме книг приступает к работе практической, организационной. В начале 1907 года он уже является руководителем Людиновской рабочей социал-демократической ячейки, работая на заводе в качество ученика чертежника. Осенью того же года он участвует на Дятьковской партийной конференции Брянского и Жиздринского уездов делегатом от села Людинова.
Как ни велика была уже реакция в этом году, но рабочие Мальцовских и Брянских Заводов не сдавали позиций 1905 года, и сколько было в их силах, продолжали нелегальную работу.
27 декабря 1907 года в Людиново один из рабочих убивает городового и, понятно, сейчас же начались обыски у всех подозрительных лиц, а в том числе и у тов. Фокина, тов. Павлова и др.У Игнатия Ивановича находят резолюции Дятьковской Конференции, переписку и адреса некоторых членов организации. 28-го декабря его арестовывают, это первый его арест, первая тернистая коммунистическая тропа, ему было в то время всего на всего 17 лет. Брошенный в 1907 году в царскую тюрьму, Игнатий Иванович Фокин до марта 1909 года сидит без предъявления обвинительного акта о, только в конце марта ему предъявляют акт, а в мае судят и дают за принадлежность к социал-демократической партии 3 года крепости, с зачетом предварительного заключения. 3-х летний каземат не сломал духа Игнатия Ивановича и почти тут же по выходе 30-го ноября 1910 года, еще не окрепший от прелестей Калужских одиночек, Игнатий Иванович вновь приступает к партийной работе, восстановлению связей, а потому снова попадает под подозрение недремлющего жандармского ока, снова слежка, опять попытки изловить хоть на пустяках вновь упрятать… и случай находится. 1-го января 1911 года Игнатий Иванович приезжает в Радицу к тов. К. Брянск был в то время на усиленной охране, а по сему требовалось незамедлительно лицам неблагонадежным, также и хозяевам, непочтительным царским властям, объявлять о вновь пребывающих в Брянский уезд. Вопрос принципиальный и тактический, а по тому считалось целесообразным воздержаться… но это то для властей предержащих и требовалось, и Игнатия Ивановича хватают в театре, садят кутузку, затем высылают в Жиздру, а там пока что за такое «преступление» садят на 2 недели.
Трудно было при таких условиях будучи на свободе, предпринимать что-либо, но борьба за идеалы манила вперед; отсюда, чем больше опасности, чем больше реакции, тем больше энергии и активности проявляет Игнатий Иванович. И в начале весны, по инициативе тов. Фокина, в лесу на берегу Болвы собирается горсть партийных товарищей, намечает план дальнейшей партийной работы, и, кстати, Игнатию Ивановичу удается вновь поступить на Людиновский завод, казалось, дела укрепляются и Игнатий Иванович удовлетворен, но не надолго. Среди дета полицейщина под угрозой ареста требует, чтобы он оставил родное Людиново и убрался из него без рассуждений. Начинаются поиски работы, дабы задержаться в районе, и вот как будто бы и место подходящее нашлось… с трудом, но тов. Фокину удается устроиться на Цементном Заводе. Несколько недель затишье, а затем опять работа. Игнатий Иванович организует цементщиков, развертывает работу, но опять и снова та же старая история. Один из мастеров Людиновского Завода получает угрожающую анонимку. Дело «серьезное»… и, безусловно, надо «обвинить», но кого же, кого? Опять того же товарища Фокина, таким образом, его вновь бросают в тюрьму, снова следствие, допросы и наконец в ноябре суд. Суд, к счастью Игнатия Ивановича, на этот раз его оправдывает. Есть возможность вернуться вновь на Цементный, и казалось, возможно более или менее продолжительное время пробыть на свободе, но предположения оказались весьма ошибочными. Рекрутский набор призывного года тов. Фокина застал в тюрьме, но власти о нем не забыли: призывают его в скором времени по освобождении и за негодностью в царскую армию, считают для него подходящем другое место, а именно Вологодскую губ<ернию>, туда и высылают на два года прямо из воинского присутствия Естественно, такая несносная и почти тюремная жизнь не могла в дальнейшем не повлиять на нравственное состояние Игнатия Ивановича, а потому из Усть-Сысольска под влиянием физического недуга он пишет: «надоела же жизнь, пятый год без систематического труда. Никуда я не буду гож. Паразитничество или скорейшее улетучивание в нирвану, вот трагическая альтернатива», — так тов. Фокин и писал в 1913 году в феврале. Но это было его временное настроение, ибо в последующие месяцы он уже чувствует себя бодрее, оптимистичней, так как находит и там в конце концов для себя почву, знакомится с учащимися и среди них ведет работу. В 1913 году в Декабре месяце он освобожден и возвращается на родину.
Сознавая невозможность дальнейшего пребывания на родине, он уезжает в начале 1914 года в Петербург, устраиваясь на одном из металлических заводов Выборгского района, в качестве чертежника, до осени 1915 года; 1-го мая 1915 года участвует в демонстрациях, о которых Майже пишет следующее. «Вот и первое прошло, прошло вяло, хотя курилка еще жив, но какие адские условия труда, какова атмосфера! вся тяжесть бытия падает сейчас на наши плечи, жителей столичных городов», — это писал Игнатий Иванович на втором году мировой империалистической бойни, когда пролетариат под гнетом милитаризма делает попытки открытых выступлений за мировое дело социализма.
Осенью того же года его арестовывают, держат до весны в Крестах, а затем без всяких обвинений ему предъявляют срочный выезд из Петербурга с требованием о невъезде в столичные и крупные промышленные города. Необходимо было, хоть временно, отыскать для себя местопребывание, a потому Игнатий Иванович выбирает Дятьково, так как в то время его отец работает в Дятькове при Депо, куда вскоре и приезжает.
В Дятькове жандармы встретили его очень холодно и дали переночевать одну ночь, а назавтра вновь арест и этап до Брянска.
Брянские власти почему-то расходятся с властью уезда, освобождают его, но требуют непременного выезда из Орловской губернии, из Брянского уезда во всяком случае.
Итак, снова планы искания подходящего пункта, где бы возможно было устроиться, так как материальное положение Игнатия Ивановича в это время было настолько худо, что надо было искать работы во что бы то ни стало. И вот Игнатий Иванович решает поехать в Самару, считая данный город подходящим во всех отношениях. Кстати, из товарищей по ссылке в этом городе кое-кто находится. И он уезжает ночью, незаметно, дабы избежать новых каких-нибудь неожиданностей. До Самары он добирается вполне благополучно, но стоило остановиться там на несколько часов и показать свой документ, как ему предлагают немедленно убраться. Самара, увы, оказалось негостеприимной для Игнатия Ивановича. Но Игнатий Иванович не падает духом, спускается вниз по Волге до Саратова, где под чужим именем устраивается вначале на бирже труда сельскохозяйственных рабочих, в качестве секретаря; затем постепенно переходит на легальное существование и поступает в больничную кассу в качество секретаря. Как только появилась возможность почувствовать себя и сжиться с Саратовской обстановкой и полицейскими условиями, так тов. Фокин вновь принимается за работу; участвует в целом ряде собраний, организует рабочие массы, которые затем выбирают его секретарем партии, где и работает до половины Декабря 1916 года. Активная работа, самоотверженность не могла быть не заметна. К нему врывается ночью жандармерия, пытающаяся его схватить, но Игнатий Иванович в ночном белье в этот зимний месяц бежит через окно со второго этажа, спасается, но… всего лишь на несколько дней. Его выследили и на этот раз изловили. Снова тюрьма, снова нечеловеческий царский режим, а затем в Феврале 1917 года высылают в Сибирь, а на этот раз ему счастье улыбнулось, как и всем мученикам за Великое Дело Социализма, его застает Февральская Революция с группой ссыльно-каторжных 26 человек в городе Николаевске Томской губ. 9-го марта 1917 года Именем Великой Российской Революции революционные власти его освобождают и тов. Фокин сейчас же, ни минуты не медля, из вагона №22 направляется в железнодорожное депо и там впервые в Февральскую Революцию выступает среди железнодорожного пролетариата.
В Брянске тов. Фокин появляется в Апреле 1917 года, во время первой Районной Конференции Советов и Профессиональных организаций, а в мае уже организует партию большевиков, а затем на протяжении двух лет, не покладая рук, работает с полным революционным энтузиазмом за мировое дело социализма.
Из наших рядов выбыл тот, кому принадлежало будущее.
Спи спокойно, дорогой товарищ в друг. Недалек тот день, когда та Великая Правда, за которую ты страдал и боролся, восторжествует во всем мире.
Н. К—в.