q
Подписывайтесь на наши аккаунты в соцсетях:
 

Преподобные князь Олег и Поликарп, Брянские чудотворцы

Преподобные князь Олег и Поликарп, Брянские чудотворцы: Материалы для русской агиологии. – СПб., 1893.

В текущем году 20 сентября предполагается в Брянске торжественное празднование памяти святого князя Олега, а 23 февраля 1894 года последует там таковое же чествование памяти другого Брянского подвижника, преподобного Поликарпа*. Оба угодника божьих – ветви равноапостольного Владимира, просветителя России; оба они основатели монастырей, малые остатки одного из коих можно видеть доныне, и мощи обоих чудотворцев почивают в Брянске под спудом. Первый, смиренный князь-инок, насколько история сохранила о нем черты, отказавшись от престола посвятил дни свои Богу; нравственный облик другого монаха-князя – образец крепкого хранителя заветов старины и истинного сына церкви. К сожалению, сведения об обоих Брянских чудотворцах весьма скудны. В надежде со временем представить о них более подробный очерк, теперешние наброски предлагаются как материал для русского агиологии.

П. Тиханов
Санкт-Петербург,
30 мая 1893.

* О сем постановлении братского собрания духовенства первого участка Брянского уезда см. Орловские епархиальные ведомости 1893 года, №19, стр. 622

 

СВЯТОЙ БЛАГОВЕРНЫЙ КНЯЗЬ ОЛЕГ

БРЯНСКИЙ ЧУДОТВОРЕЦ

I. В числе святых, чтимых православной Русской церковью, 20 сентября празднуется память преподобного князя Олега-Леонтия, Брянского чудотворца [1].

Два имении сии одно время давали было повод разуметь здесь двух разных святых[2], но впоследствии ученые пришли к выводу, что тут под двойным именем надо понимать одно лицо. Затем к этим двум именам присоединилось еще третье – Василия, данное Олегу при пострижении в монашество.

Вот место из Любецкого синодика, где упоминается св. Олег-Леонтий-Василий[3]:

Преподобные князь Олег и Поликарп, Брянские чудотворцы

В пергаменном синодике, рукописи XV-XVI века Императорской Публичной библиотеки, в числе благоугодивших провозглашается вечная память Олегу с одним его первым именем –

 

Преподобные князь Олег и Поликарп, Брянские чудотворцы

[4]

II. Великий князь Роман Старый, сын святого Михаила Всеволодовича, княжил в Чернигове, как полагают, после Всеволода (Лаврентия) Ярополковича [5]. Он и сын его Олег Романович упоминаются в Волынской летописи несколько раз, но не как Черниговские, а как Брянские князья или Дебрянские[6].

Первое известие в памятниках о Романе Михайловиче встречаем под 1263 годом, когда князь литовский Миндовг, еще в 1258 году разоривший Черниговскую землю, послал на Романа все войско [7].

В 1264 году Роман был ранен в битве с литовцами[8].

В том же (1264) году он отдал младшую дочь свою Ольгу за князя Владимира Васильковича, внука великого князя Галицкого Романа. При этом известии упоминается старший сын Романа, Михаил, отправленный отцом во Владимир-Волынский сопровождать сестру. Вот как рассказывает о сем летописец:

В прежерченном(ъ) же лете Миндовгова убитья (1263) бысть свадба у Романа князя у Брянского, и нача отдавати милую свою дочерь, именем Олгу, за Володимера князя, сына Василкова, внука великого князя Романа Галичкаго. И в то время рать приде Литовьская на Романа; он(ъ) же бися с ними и победи я, сам же нанен бысть, и не мало бо показа мужьство свое, и приеха во Брянеск с победою и честью великою и не помня раны на теле (Х. П. 11) своем в радость, и отда дочерь свою. Беахуть бо у него иные три, а се четвертая; сия же бешеть ему всих милее, и посла с нею сына своего старейшего Михаила и бояр много»[9].

В 1274 году Менбгу-Тимер дал князю Галицкому Льву в помощь против литовцев всех Заднепровских князей, в том числе Брянского князя Романа с Олегом: тогда бо бяху, замечает летописец – вси князи в воли в татарьской[10].

В том же (1274) году Олег Романович ездил во Владимир-Волынский к сестре своей[11].

В 1285 году Роман с войском подходил к Смоленску, но не взял города, а только сжег пригороде, и затем возвратился во свояси. Эпизод этот несколько загадочен.

Памятники так говорят о сем:

— Благоволение от митрофолита Ризького, ко своему милому сынови, князю великому Феодору, и к его детем, и ко владыче, и к наместьнику, и ко всем бором. То буди тобе ведомом про тую жялобу, что Витьбляне жлобилися на Рижяны, чим то хотели отправитися противу Гелмика, и их слово таково; хотели ся тем словом отравити и рекли так пред князем Бряньскым: выехали н-ть муж из Ригы и убили человека, и узяли i -ть берковсков воску. И ныне я митрофолит тако молвю, както ведомо, аже Рижяне суть в томь невиновати. И ныне я тому дивлюся, аже твои наместьник слушает вякого человека слова. А та правда есть промежи вас и нас, кде ся тяжя почнеть, ту концяти. И ныне я молюся вам, както мозите стояти у тои правде, и у крестном человании: аже иметь жялобитися вас кто на Рижяны, или Гелмико или кто иныи, и вы шлите к нам, а мы правду дамы по Божьи правде»[12].

В объяснениях к этой грамоте издатель говорит, что надпись, некогда сделанная на обороте акта: Dat sint breue van nougarde – более чем сомнительна, и относит документ, как и следует, писанным к смоленскому князю Федору Ростиславичу Черному, заключившему в 1284 году торговый договор с Ригою[13]. На смоленское княженье Федор вступил в 1280 году[14]. Возвращаясь в свой Ярославль в 1281 году, Федор оставил в Смоленске наместником по себе племянника своего Александра Глебовича, отсюда, говорит Напьерский, и возникло-де неудовольствие Романа Михайловича Брянского, ходившего ратью на Смоленск в 1285 году, но без успеха[15].

Напротив, Филарет видит повод к походу Романа на Смоленск в споре из-за колокола.

«Се яз князь Смоленьскыи Федор судил есмь Биреля с Армановичем про колокол про немецьскый. Бирель прав, а Арманович виноват. Выдал есмь Армановича и с двором Немьцом за колокол» [16].

В чем состоял этот спор из-за колокола – грамота не говорит, невидно этого и из немецкой надписи на акте: Des Fursten Fedors zu Smolensko Vrteil zwischen Birel, klegern, vnnd Armanowitz beklagten wegen etzlicher löede, darinne beklagter condemniret… etc., между тем сопоставляя два приведенных документа, Филарет делает такой вывод: Роману жаловались на обиду витебцев рижанами, которая по суду князя Федора оказалась недоказанной. И роман мечтал (!) быть лучшим судбей-князем в Смоленске[17].

Зотов не касается сего факта, ограничиваясь только простым упоминанием о самом событии[18].

Последнее известие о Романе Михайловиче встречаем под 1288 годом, в сказании о явлении Печерской иконы Богоматери и о начале Брянского Свенского монастыря. В лето 6796 (1288) – так повествует сказание – благоверный великий князь Черниговский Роман Михайлович, будучи в своей вотчине во граде Брянске, по Божию изволению ослеп очима, и слышав о чудесах и исцелении, бываемых от образа Пресвятыя Богородицы Печерския и от великих чудотворцев Антония и Феодосия Печерских киевских, послал гонца своего в оный Печерский монастырь с милостыней и прошением об отпуске той чудотворной иконы к нему во град Брянск, для испрошения от нее исцеления[19]. Древний же список Свенской чудотворной иконы, с изображением в лицах явленных чудес от нее, поясняет, что великий князь Роман Михайлович Брянский послал в Киеве вместе со священниками и «архимандрита Петровского» (Брянского монастыря)[20].

После 1288 года имени князя Романа не встречается, и можно предполагать, что он вскоре скончался.

III. По надписи на иконе Свенской Богоматери, супругу Романа Михайловича звали Анастасией. Имя это противоречит записи Любецкого синодика, но, как предполагают, княгиня Анастасия могла быть вторая жена князя Романа. Весьма возможно также, что имя Анастасия дано было Анне при пострижении ее в схиму перед кончиной [21].

Таковы сведения о благочестивых родителях святого князя Олега-Василия.

IV. О самом преподобном Олеге известия тоже невелики. Непосредственный преемник на стол своего отца, Олег не княжил. Образ нравственного мужества, Олег-Леонтий, могший располагать сотнями тысяч народа – расстался с заманчивой властью наследственного князя, предоставив Черниговское и Брянское княжества брату своему и его сыну, и кончил дни свои строгим подвижником в смиренной одежде монаха[22]. Время поступления Олега в монашество и устройство им Петропавловского монастыря в точности неизвестно, его можно определить лишь приблизительно.

Выше мы видели, что при посольстве Романа Михайловича в Киеве за иконой Печерской (впоследствии по явлению именуемой Свенской) Богоматери, из Брянска идет духовенство Петровского монастыря во главе с архимандритом. Это было в 1288 году. Скоро после сего Роман скончался. Олег уступает престол брату своему Михаилу, но отречение это произошло не тотчас: задолго до сего, с самого возвращения своего из поездки к сестре на Волынь – мы нигде не встречаем Олега, ни в каких житейский тревогах[23], и к этому именно времени, к 1274-1275 году надо отнести возникновение Петровской обители, начальником коей без сомнения был сам основатель ее – Преподобный Олег-Василий [24].

Что побудило его оставить мир – неизвестно. Олега могло поразить тогдашнее печальное состояние России, подпавший неверным, туга земли свято-Русской; быть может пред ним носился образ деда его, князя Михаила Черниговского, и боярина Федора, замученных в Орде татарами; о непрочности земного счастья говорила жизнь сестры Ольги, которая при свидании с Леонтием быть может не раз вспоминала о монастырских стенах[25], и тут же в мыслях Олега быть может возникал другой образ, суздальской подвижницы, родной тетки его, святой Ефросинии[26]; иные ли какие были причины монашества Олега – Бог весть.

V. По благочестивым расположениям детей и внуков святого князя Михаила, не можем сомневаться, замечает архиепископ Филарет, что и сестра блаженного (князя Олега Брянского), получив в 1289 году богатые имения на Волыни по завещанию супруга, щедро помогала брату в устроении Брянской обители[27]. Свои предположения Филарет основывает на духовной Владимира Васильковича. Но по одному из двух завещаний, оставленных сим князем, Владимир отдал «землю свою всю и городы, по своем животе, братоў своемоў Мьстиславоў и столныи свои город Володимир».а во втором говорится следующее: «Се яз… пишоў грамотў. Дал есмь Княгине своеи, по своем животе, город свои Кобрынь и с людми и з данью; како при мне даяли, тако и по мне ать дают Княгине моеи; иже дал есть еи село свое Городел и с мытом, а людье как то на мя страдале, тако и на Кнгиню моею по моем животе… А княгини моа, по своем животе ωже восхочет в чернице поити, поидеть; аже не восхочет ити, а какое и любо: мне восставши смотрить, что кто иметь чинити по моем животе»[28]. И только. О Брянске здесь ни слова, и об участии великой княгини Ольги Романовны в устроении Петропавловской обители или помощи брату – положительных сведений нет, по крайней мере таковые нам неизвестны[29].

VI. Год блаженной кончины святого Олега-Василя одни полагают 6740 (1231)[30], что явно однако противоречит летописи; другие принимают год преставления Олега – 6798 (1289)[3]: последняя дата правдоподобнее и согласна с историческими данными, но точного времени кончины святого неизвестно[32].

VII. Мощи Олега почивают под спудом в Брянском Петропавловском монастыре, который по благоговению к святому князю-подвижнику – патриарх Никон возводил на степень ставропигии[33]. Но где, в каком месте покоятся святые останки – трудно сказать определительно.

Вот несколько случайных местных указаний, быть может нелишенных интереса.

Когда в 1884 году для погребения игуменьи Викентии в паперти деревянного храма Петровского монастыря с западной стороны был приподнят пол, то обнаружился склеп; его не открывали однако, и кто там погребен – так и остается до сих пор неизвестно. Затем в 1891 году при исправлении паперти в том же старом храме, с северной стороны нашли ход под церковь. В том же году при подведении фундамента под столбы, на которых стоит часовня с резными Николаем Чудотворцем (Можайским или Ратным) и Пятницей-Прасковеей, находили куски старинной парчи, но обстоятельству сему не придали никакого значения, хотя простое любопытство прямо подсказывало и наводило на мысль произвести дальнейшие разыскания уже именно с целью определить находку[34].

VIII. Память о благоугодившем сохраняется, ив месте упокоения преподобного на отпустах при окончании каждой службы после святого дневного, богоотец Иоакима и Анны – ныне поминают и святого благоверного князя Олега Брянского чудотворца.

IX. По иконописному подлиннику, князь Олег-Василий Черниговский и Брянский чудотворец, подобием надсед, брада доле Власиевы, в схиме, ризы преподобнические[35].

 

ПРЕПОДОБНЫЙ ПОЛИКАРП

БРЯНСКИЙ ЧУДОТВОРЕЦ

I. О преподобном Поликарпе Брянском, говорит Филарет, точных сведений не сохранилось. Известно только то, что он был основатель Брянского-Спасского монастыря, и что он после долгой подвижнической жизни скончался игуменом своей обители (февраля 23-го, когда и празднуется память его), причем относительного года кончины преподобного ссылается на рукописные святцы, где сказано: «Преподобный Поликарп, игумен Спасского монастыря, иже в Брянске, преставися в лето 7007» (1499)[36]. В описи монастырей 1662 года, приведенной у Филарета же, читаем: «За Спасским (Брянским) монастырем и Поликарпа чудотворца 13 дворов». По этому известию, говорит достопочтенный агиограф – преподобный Поликарп скончался прежде 1662 года, и в сем же году уже известен был по чудесам. Мощи его почивают под спудом в Брянском Спасском храме, с 1764 года, по упразднении монастыря – приходским[37].

II. По другим сведениям, кончина преподобного Поликарпа Брянского относится к 1449 году[38].

III. В славянских рукописный святцах Императорской Публичной библиотеки, одних XVI и других XVII века, и в рукописных же святцах московской Типографской библиотеки XVII века – год преставления Поликарпа означен 1621[39].

IV. Обращаясь еще к одному источнику, находим следующее: Поликарпов-Спасский Брянский на Козьей степи, орловской епархии, упраздненный мужской монастырь находился внутри города Брянска; основан он в 1694 году по обещанию князя Даниила Афанасьевича Борятинского, иждивением его собственным, а трудами преподобного Поликарпа. По кончине князя Даниила, брат его Алексей Афанасьевич продолжал строение своим коштом. До штатов 1764 года было за сим монастырем 1058 душ крестьян, а по штатам оставлен на своем содержании, и затем вскоре упразднен. Здание от монастыря сего примечательнейшее осталось следующее: церковь во имя Преображения Господня, в которой почивают под спудом мощи основателя сей обители, преподобного Поликарпа, скончавшегося в 1699 году 23-го февраля, и церковь во имя Рождества Пресвятой Богородицы, начатая строением 1694 года мая во 2 день, а освященная в 1697 году [40].

V. Таким образом получаются совершенно различные данные о времени когда жил и действовал преподобный Поликарп.

По одним, жизнь его должна захватывать конец XIV века, ибо преставился он в половине XV столетия (1449 – Сергий: выше, II).

Другие придвигают время кончины Поликарпа на пятьдесят лет ближе к нам (1499 год – Филарет: I)[41].

В трех случаях кончина преподобного переносится в XVII столетие, и тут встречаем такие годы:

1621 (рукописные святцы у Сергия: III)[42].

Ранее 1622 (Филарет: I)[43] и

1699 (Амвросий: IV)[44].

Несколько разных дат, исключающих одна другую. Особенно резко бросается в глаза сопоставление крайних чисел двух столетий, XV и XVII: является промежуток в двести пятьдесят лет (1449-1699), между тем исходным пунктом для определения времени жизни и трудов преподобного Поликарпа должно служить без сомнения одно какое-либо столетие, и таким оказывается ни четырнадцатое, ни пятнадцатое, из семнадцатого же захватывается только первая четверть.

VI. Среди разноречивых сведений, видимо взятых без всякой проверки[45], историки сходятся в одном показании, что мощи Поликарпа починают под спудом в храме Преображения Господня[46]. Является следовательно одно достоверное свидетельство, что упоминаемая церковь была выстроена еще при жизни преподобного, который был основатель Спасского монастыря [47] и скончался в звании его игумена[48].

У Строева относительно времени основания Поликарпова монастыря сведений нет: «когда основан – неизвестно»[49], и при этом первым игуменом показан Корнилий (1620-1634). Но назначение его как раз совпадает со временем кончины преподобного Поликарпа[50], отсюда первым игуменом Спасской обители должен почитаться сам ее основатель, начало жизни коего таким образом относится ко второй половине XVI столетия, и начало Спасского-Поликарпова монастыря без большей погрешности можно следовательно отнести к концу XVI или к первым годам XVII века, но отнюдь не к 1694 году, как полагает Амвросий (IV), равно и временем кончины преподобного Поликарпа из множества разноречивых чисел надо принять 1620-1621 год.

VII. Перечень начальников Спасского монастыря идет в таком порядке:

Преподобный Поликарп – 1620 (21)

Игумен Корнилий 1620 (21) – 1634.

Игумен Гавриил, определен 2 ноября 1643 года.

Строитель Иосиф: 1651, 1652, 1656 (март).

Игумен Иона, 1659 – август 1663.

Строитель Иосиф (Надеждин), определен 28 марта 1666 года. Упоминается: 1667, 1670, 1673, 1676, 1679[51].

Строитель Иринарх, в ноябре 1681.

Игумен Александр, 1693.

Игумен Пахомий, 1696-1704 (отставлен).

Игумен Питирим, 1704 – 1713 (переведен в Брянский Петропавловский монастырь).

Игумен Филипп, 1719-1739.

Игумен Пафнутий (Случевский), 1743-1750.

Игумен Гавриил, упоминается в сентябре 1769 года[52].

VIII. Кто был преподобный до удаление его от мира – нетрудно догадаться судя по тому участию, какое принимали Борятинские в судьбе Брянского Поликарпова монастыря. Это потомок святого Михаила Черниговского, князь Петр Иванович Борятинский, имя которого нередко встречается в актах XVI века. Так, после неудачного посольства в Швецию, мы видим князя Петра весной 1575 года отправленным в числе других на р. Сестра против Шведского короля[53]. В следующем (1576) году князб Петр Борятинский назначается воеводой в Тулу, пункт один из важных при обороне государства от набегов татар и литвы[54]. В 1580 году его постигло несчастье: он был воеводой в Холму, и тут в феврале «литовские люли пришли искрадом в ночи к Холму, и взяли его и воеводу князя Петра Ивановича Борятинского, да осадную голову Панина»[55].

Затем князя Петра мы находим в Разрядных книгах:

«(1589 года) октября в 1 день… дьяк Дружина Петелин сказал князю Петру Борятинскому: велел тебе государь сказать: бил ты челом на князя Володимера Долгорукова да на князя Луку Щербатова, и тебе бытии с ними пригоже; да ты-ж глупал, говорил про боярина про Федора Васильевича Шереметева – и государь велел тебе за то в тюрьму посадить.

И князь Петр сидел в тюрьме три дня, а на службу не поехал»[56].

Через два года после сего (1591) князь Петр Борятинский находится в передовом полку на украйне, опять вместе с князем Владимиром Тисофеевичем Долгоруковым, «и князь Петр на князя Володимера бил челом, что ему менши князь Володимера быть невмесно. I государь приказал дать правую грамоту князь Володимеру на князь Петра Борятинскова; I князь Петра послали в Сибирь»[57].

Последний раз мы встречаем князя Петра Ивановича в Разрядной же книге:

«1599 года июня в 12 день искал своего отечества князь Петр Борятинский на князь Михайле Гвоздеве»[58].

Чем кончилось дело – неизвестно.

IX. Если царствование Грозного относительно исков о местничестве почитается сравнительно мягким и милостивым, то при Федоре мы видим небывалую строгости и даже произвол[59]. Правда, прикрываясь именем Федора правил Годунов, государственный ум которого не мог не понять, что родовой распорядок уже не отвечал более на новые, все возрастающие требования политической жизни России, тем не менее помнившим живые предания старины и ревниво хранившим родовую честь, людям заботившимся об отечестве – трудно было мириться с новыми веяниями. Весьма возможно и вполне естественно, что князю Петру Ивановичу Борятинскому наскучила неправда при счетах его о местничестве, своих назначениях на государеву службу рядом с людьми по его мнению стоявшими ниже его – он видел поруху старинной чести, и вот умышленно оскорбляемый и обиженный не раз – он оставляет мир. Потомок святого Михаила Черниговского и Брянского, князь Петр Борятинский удалился в Брянск. Местность эту он излюбил не напрасно: ранее она уже была прославлена его благочестивыми предками, святым князем Олегом-Леонтием, в монашестве Василием (основатель Петропавловского монастыря), и князем Романом Михайловичем (Свенск: чудесное исцеление князя от иконы Богоматери). Здесь под именем Поликарпа бывший воевода, некогда тюремный сиделец за родовую честь и ссыльный за иск об отечестве устрояет обитель с церковью Преображения, и в смирении проводит остаток дней[60]; здесь он и скончался[61], а с небольшим через сорок лет после блаженной кончины подвижника мощи его становятся известны по чудесам[62].

X. Сначала весьма небольшой и скромный, Спасский монастырь в конце XVII века расширяется постройкой в нем каменной церкви во имя Рождества Богородицы, и это усердие к Брянской обители оказывают двое братьев, князья Даниил и Алексей Борятинские, внучатные племянники князя Петра-Поликарпа.

Здесь кстати будет привести род Борятинских:

Владимир (равноапостольный)

Святослав

Всеволод

Михаил Черниговский (святой)

5.Юрий Тарусский [1…

2. Роман Черниговский и Брянский Олег-Леонтий-Василий (святой)

3…

4…

Феодулия-Евфросиния Суздальская (святая)]

2. Всеволод [1… 3…]

1. Андрей [2…]

1. Александр Борятинский [2… 3… 4… 5…]

Григорий

Василий

1. Иван 2. Дмитрий

Петр-Поликарп Семен

(преподобный) Афанасий

1. Даниил 2. Алексей

(храмоздатели) [63]

Старший из братьев-храмоздателей, князь Даниил Афанасьевич Борятинский был сначала стольником, впоследствии встречаем его воеводой и окольничим; сражался он со шведами, поляками, а в царствование Федора Алексеевича и с турками. В 1689 году находился боярином и начальником владимирского Судного приказа[64].

Другой брат, дворянин князь Алексей Афанасьевич – был стряпчий[65].

XI. Вот храмозданная летопись, в том виде как она сохранилась по настоящее время: иссечена она на камне позднейшей вязью красивым церковно-славянским полууставом, и до уничтожения церкви находилась снаружи в стене при главном (западном) входе; теперь летопись эта сделана в каменный столб, поставленный с южной стороны колокольни. Приводим памятник строка в строку:

 

Преподобные князь Олег и Поликарп, Брянские чудотворцы

[66] [67] [68] [69] [70]

XII. Должно быть это обстоятельство, именно возведение церкви во имя Рождества Богоматери – дало повод Амвросию сказать, что Поликарпов-Спасский монастырь «основан в 1694 (7202) году по обещанию князя Даниила Афанасьевича Борятинского, иждивением его собственным, а трудами преподобного Поликарпа»[71]. Но тогда монастырь назывался бы Рождественским или Рождество-Богородицким, а не Спасским. Наконец такой важный факт, как участие самого игумена обители, его труды в построении начального храма – вряд ли мог быть опущен строителями в летописи: из почтительного уважения к лицу первонастоятеля, имя его непременно было бы занесено, положим так: и при всечистивом игумене обители сея… и. т. п.

Далее архим. Амвросий говорит, что Поликарпов монастырь «находился внутри города Брянска»[72]. Исторически это неверно. Об упраздненном Спасском монастыре ныне можно бы сказать, что он находится внутри Брянска, а в прежнее время он был вне городской черты и стоял на Козьей степи (выгоне, пастбище), самый же город, старинный Брянск – расположен был по Никольской горе и внизу под ней, начиная от Лубянок[73].

XIII. Кроме двух отдельных храмов, Преображения Господня и Рождества Богородицы, впоследствии в упраздненном Спасском монастыре было устроено два придела, во имя Николая Чудотворца и Иоанна Воина[74]. Этот последний находился внизу Преображенской церкви и ход в него был с южной стороны, от базара. Спускаясь по лестнице в эту небольшую церковь, справа на стене можно было видеть изображение реки [75] и на ней монаха в челне, с лицом обращенным по течению Десны: то, гласила народная легенда, преподобный Поликарп, плывущий в Киев к угодникам Печерским. По другому сказанию, Поликарп «не раз оставлял свое уединение и уходил из Брянска», причиной же сему было-де не слишком хорошее поведение брянчан, современников преподобного, который однажды так-де отозвался о Брянск, что «он будет ни сыт, ни голоден и с тоски с печали весь разойдется»[76].

XIV. После большого пожара, бывшего в 1875 году (16 июля), древний Спас и храм Рождества Богородицы разобраны до основания, причем случайно сохранилось два осколка от намогильных памятников с надписями: на одном из них осталось [77]

 

Преподобные князь Олег и Поликарп, Брянские чудотворцы

на другом: февраля в д… (см. снимок на 26-й странице).

Преподобные князь Олег и Поликарп, Брянские чудотворцы
Преподобные князь Олег и Поликарп, Брянские чудотворцы

При первом взгляде на этот второй обломок прежде всего возникает мысль – не часть ли это намогильного камня со склепа, где покоились или быть может ныне покоятся скрытые мощи преподобного, на что указывает дата с февралем. Но Поликарп, как мы знаем, скончался 23-го февраля, между тем здесь после предлога в следует д, а в качестве числительной и в таком положении добро может означать только 4 или с одним первым десятком – 14, и таким образом памятник сей должен относиться к какому-либо иному из погребенных.

  1. XV. В ризнице Преображенского собора достоин замечания
  2. Крест св. Поликарпа, Брянского чудотворца. Крест медный, сильно пострадавший от огня, полый, и по всей вероятности хранивший в себе мощи угодников божьих. На лицевой стороне креста Распятие, вверху коего Нерукотворенный образ; по концам поперечной перекладины, у пречистых рук Господа (по предположению) – Матерь Божья и Иоанн; внизу у подножия (д.б.) голова Адамова. На ушке креста изображения серафима[78].

Из других предметов заслуживают внимания:

  1. Евангелие в серебренных дсках: на верхней – посредине Деисус и по углам евангелисты; превосходная чеканная работа; на гладком фоне дски четыре больших драгоценных камня. По борту оклада верхней крышки вырезана следующая надпись:

«Лета 7206 году февраля в       день положил сие святое Евангелие во городе Брянску во обители Всемилостивого Спаса в церковь Рождества Пресвятыя Владычицы нашея Богородицы и Приснодевы Марии созидатель церкви Божия князь Алексей Аанасьевич Болятинско (sic) по обещанию своему и для вечного поминовения души своей и по родителех своих».

Евангелие в большой александрийский лист, печатано при царях и великих князьях Иоанне и Петре Алексеевичах, благословением святейшего кγр Иоакима, патриарха московского и всея России, 1684 года, индикта 12, месяца августа. В книге 620 листов.

  1. Серебряная водосвятная чаша с такой на ней надписью:

«Лета 7208 году ноемврия в      день, по обещанию князь Алексей Афанасьевич Борятинской города Брянска в церковь Рождества Пресвятыя Богородицы построил чашу сию водосвященную серебряную, душевного ради своего спасения и для поминовения родителей своих».

По верхнему борту чаши тропарь Богоявлению Господню: «Во Иордане крещающетися, Господи … свидетельствоваше Тебе … явлейся Христи Боже наш…».

Внутри чаши – Крещение Мессии Предтечею: изображение согласное с иконописными подлинниками.

XVI. Не касаясь общественного положения князя Петра-Поликарпа до отречения его от мира, нельзя не видеть в нем человека сильного духом, крепкого и стойкого в убеждениях, и что всего важнее – верного и истинного сына церкви: к ней обратился он для утешения в скорбную годину своей жизни, надломленной новыми веяниями. То не была кратковременная схима, в которой мирские люди от великого князя или царя до простолюдина обычно на Руси прибегали в последние минуты земного пути: [79] монашество Поликарпа – своего рода подвиг[80].

Было бы более чем странно защищать местничество, но не менее странно было бы также рассматривать это прискорбное явление только чрез призму Годунова.

Известно, что во время Грозного случаев местничества приходилось иногда не более трех на два года, и все они прекращались без больших хлопот и невыгод для службы. Целые годы затем проходили без таких споро. Но уничтожается опричнина, и положение вещей быстро изменяется, число исков об отечестве возрастает; понятие о родовой чести и служебной мешаются: неизвестно что выше; кроме того, споры увеличиваются по мере притока разных выходцев и безземельных царей и царевичей татарских, ставших в распорядке местничества выше всех древних боярских и княжеских родов [81]. Между тем у последних местничество вначале было без всякого политического характера, это были иски именно и только в отечестве, то была лишь забота об имени, дабы не было порухи чести старинному роду[82].

Князю Петру Ивановичу Борятинскому едва ли не первому пришлось испытать строгость нового правительства в делах и спорах по местничеству[83]. Но сын века, выросший в преданиях старины, князь Петр не мог подчиниться новшеству, и памятуя о роде почел за лучшее вовсе удалиться от дел, чем терпеть унижения, сидеть в тюрьме и подвергаться ссылке в Сибирь только за то, что он, считавший между своими предками равноапостольного князя Владимира и по прямой линии происходивший от святого Михаила Черниговского – не пожелал стать в одну версту с Долгоруковым или с каким-то выходцем от немецкие земли, которого «глаголют бытии» (говорят, что он будто бы происходит) от княжат…

XVII. Свой труд преподобный Поликарп, по преданию, проходил в веригах. Надо полагать, строгий подвижник еще при жизни обращал на себя внимание современников, видевших в нем не заурядного монаха, и такой взгляд на преподобного преемственно сохранился до наших дней.

В моем собрании рукописей есть черновой набросок покойного Спасского протоиерея В. Щиревского, по всей вероятности официальный ответ его на запрос епархиальной власти. Делая выборки из Словаря о святых относительно прошлых судеб Брянской церкви[84], о. Василий переходит к настоящему и говорит: «В Брянском Покровском соборе[85] св. икон чудотворных (и) явленных нет, в числе (же) замечательных по своей древности может почесться икона преподобного Поликарпа, чудотворца Брянского, местно чтимого, в сребропозлащенной ризе, величиной не более аршина»[86]. Свое донесение о. Щиревский так заключает: «Угодников, почивающих под спудом или в церкви, или в другом каком-либо месте, принадлежащем приходу Покровского собора – нет, кроме мощей преподобного Поликарпа, о коих объяснено выше»[87]. Впрочем, в каком именно месте Преображенской церкви почивают сии мощи – неизвестно, и определительного указания об этом нет, и молебствования преподобному сему от прихожан соборных и от прочих жителей города Брянска почти вовсе не бывает».

Но «почти вовсе» не значит вовсе или никогда, и не далее как в 1815 году те самые прихожане, отзыв о которых о. Щиревского мы привели – приносят в дар Преображенской церкви колокол (полиелей), на коем значится такая летопись:

«При державе Благочестивейшего, Самодержавнейшего Государя Императора Александра Павловича и при Супруге Его, Благоверной Государыне Императрице Елизавете Алексеевне, и прочая, 1815 года января 20 дня сооружился сей колокол в городе Брянске ко храму Преображения Господня и Рождества Богородицы и Николая Чудотворца и мученика Иоанна Воина и преподобного Поликарпа Брянского чудотворца от подателей (?), тех церквей прихожан, купцов и мещан. Лит на заводе Михаила Богданова»[88].

Память у брянчан о преподобном Поликарпе следовательно была жива, и если, основываясь на свидетельстве о. Щиревского, можно косвенно сделать вывод, что бывали случаи заказов молебна сему угоднику, даже как местно чтимому, то должны и теперь найтись лица, благочестивая мысль коих подскажет им молитвенное обращение к Брянскому чудотворцу[89].

XVIII. По иконописному подлиннику, преподобный отец наш Поликарп, Брянский чудотворец, подобием сед, брада аки Сергиева, ризы монашеские [90].

Святого Олега вдруг почему-то стали поминать в Петровском монастыре на отпустах только с 26-го февраля текущего года, говорит о. В. Попов, и затем все сочувствие свое отдает соборному причту: «В этот день (23-го февраля), далее продолжает он – с давних пор в Брянском соборе всегда торжественно празднуется память святого Поликарпа, и соборное духовенство всегда поминает имя его на отпустах церковных, в других церквах города Брянска не совершается празднование (празднования) святому Поликарпу, и вообще жители города Брянска не празднуют 23 февраля» [91]. Но тогда, позволим себе спросить: что же надо разуметь под именем торжественного празднования памяти святого, если вообще все жители Брянска не чествуют день 23-го февраля, для кого в таком случае совершается торжественное служение в соборном храме, и что значит «с давних пор всегда» (bis)? Мы думаем иначе. Делая постановление о праздновании памяти Олега и Поликарпа, местный клир был только отголоском своей паствы, отвечал духовным потребностям, и нет сомнения, отныне он всегда будет достойно чтить Брянских чудотворцев [92].

Особой службы Брянским святым не положено и по уставу таковая должна быть отправляема им как общая преподобным.

 

[1] Святого благоверного князя Олега Романовича Брянского [Сергий: Полный месяцослов Востока. М.., 1876, II, 250 (III)]. Филарет, архиепископ черниговский, соединят память трех святых: «Страдание св. князя Михаила черниговского и боярина его Федора, и память о внуке князя Михаила – князе Олеге Брянском (Русские Святые, Сентябрь, под 20 числом. Черниговск. Издан. Стр. 90 и дал.). См. также Патриарший синодик в Древней Российской Вивлиофике, VIII, 44. В Полном Христианском Месяцослове (Киев, 1875) св. князь Олег именуется «блаженным» (стр. 252).

[2] Так ошибочно полагает преосвященный Сергий (Полн. Месяц. Востока: II, 250), ссылаясь при этом на синодики: Елецкий, Любецкий и Северский, приводимые у Филарета [Русские Святые, сентябрь, 103 (197)]. Двойных имен в старину было чрезвычайно много, и в черниговском цикле довольно упомянуть: Святослава – Николая, Олега – Михаила, Ярослава – Панкратия, Всеволода – Георгия, и мн. Др. (см. у Р.В. Зотова: О Черниговских князьях, etc., в Летописи занятий Археографич. Комиссии 1882-1884. В. IX, СПб., 1893, Прилож. I, стр. 239 и след.), Относительно пользования в нашей Русской церкви языческими именами наряду с христианскими, см. заметку М. Архангельского: Странник, 1865, X, отд. V, стр. 3.

[3] Любецкий Синодик, рукопись, принадлежащая упраздненному Анониевскому-Любецкому мужскому монастырю в местечке Любече (Черниговской губернии), ныне находящемся во владении графа Г. А. Милорадовича [Р. В. Зотов: 6-7, 26 (л. 18) и стр. 85]; в данном случае неверна или скорее сбивчива лишь несколько отдаленная постановка имени Леонтий, которое, следуя старинному обычаю, надлежало бы поместить рядом с Олегом; ср. Ив. Косолапов: Месяцослов. Казань, 1874, стр. 244 («в крещении Олег назван Леонтием»). См. также в Месяцослове Дмитрия (Самбикина): «Олег (в крещении Леонтий, а в иночестве Василий), сын черниговского князя Михаила (?) Романовича ( + 1291?), правнук (?) св. мученика Михаила черниговского князя» (+ 20 сентября 1244?), стр. 35.[4] F. п. IV, №1 (собрания гр. Ф.А.толстого: отд. I, №9), л. 33а. насколько можно судить по бешлому обзору рукописи, этот отрывок из Чина православия. Некоторые сведения о сем синодике можно найти у Ф. Успенского в его Очерках по истории византийской образованности (СПб., 1891, стр. 117-121).

[5] Князь этот до сих пор не был известен в истории [Зотов: 83, 80 (№27)].

[6] В летописях Брянск называется и Дебрянск, от дебрей, некогда непроходимых, дремучих лесов.

[7] В лето 6771 (1263). Послал бяшет Миндовг всю свою силу за Днепр на Романа на Бряньского князя (Летопись по Ипатскому списку. СПб., 1871, стр. 568).

[8] Там же, стр. 568, 569.

[9] Там же, стр. 569.

[10] В лето 6782 (1274).Тройдневни же еще княжащу в Литовськой земле, живяше со Львом во велице любви, шлючи многы дары межи собою; а с Володимером не живяше в любви… Тройдений, забыв любви Львовы, послав(ъ) Городняны веле взятии Дрогичин, и Трид с ними же бяшет. Съи же (Х.П. 5) велашет о городе, како моцио взятии, излез же и ночью, и тако взяша и на самы велик день… Се же слышав Лев, печален бысть… и посла в Татары ко великому цареви Меньгу-тимереви, прося собе помочи у него на Литву. Меньгу-тимер же да ему рать, и Ягурчина с ними воеводу, и заднепръскиа (Х. П. 9) князя все да ему в помочь, Романа Дьбрянского и сыном Олгом, и Глеба князя Смоленьского, иных князий много: тогда бо бяху вси князи в воли в Татарьской (там же, 575).

[11] Собрание Русских Летописей: II, 205, 206, 220; Филарет: Русские Святые. Сентябрь, 102.

[12] К.Е. Напьерский: Русско-Ливонские акты. СПб., 1868, № XXXIV, стр. 18.

[13] Собрание государственных грамот и договоров: II, стр. 6, № III.

[14] Карамзин: IV, примеч. 171.

[15] Напьерский: 18; см. Никоновскую летопись под 6794 годом.

[16] Напьерский: 19, № XXXVII.

[17] Русские святые. Сентябрь, 84-85.

[18] Черниговские князья: стр. 83-84, Мурзакевич (Д. Н.) в своей Истории губернского города Смоленска (Смоленск, 1804) озаглавил этот эпизод: «Братняя зависть» (стр. 101).

[19] Архимандрит Иерофей: Брянский Свенский-Успенский монастырь. М. 1866, стр. 1 и далее.

[20] Позднее, по перенесении кафедры из Чернигова, вероятно временно пребывали в нем владыки; тут же рядом с монастырем находился и кафедральный храм, служивший вместе усыпальницей епископов, что ныне Гробовская церковь (Преображенская на гробах владык). Брянская кафедра существовала с небольшим полтораста лет. См. о ней у Г. Пясецкого: Исторические очерки города Брянска. Орел, 1884, ч. I,стр. 81-87. В числе Брянских епископов был еще Иоанн, рукоположенный в 1335 году: поправку эту делаем на основании Ватиканского греческого сборника [Codex Vaticanus graecus, № 810 in f0, дд. 9 об. – 10a: W. Regel: Analecta Byzantino-Russica. Petropoli. MDCCCXCI,стр. 56, и В. Васильевский: Ж. М. Н. Пр. 1888, февраль, отд. II, 452 (13) [здесь однако ошибочно сказано, что избрание Иоанна произошло сентября 19-го, вм. ноября (Mην Νοεμβριφ τӘ΄… Regel)] и 462 (6)]. О Брянской епископии упоминается в памятниках древне-русского канонического права (Русская Историческая Библиотека. СПб., 1880, VI. Приложения, ст. 88). В делах архива с.-петербургской духовной академии есть две самостоятельных работы Ив. Успенского, представленные им для получения степени кандидата: «Брянская епископская кафедра» (19 марта 1870) и «Брянские епископы» (24 октября 1874): Журналы заседаний совета с.-петербургской духовной академии 1874 года, стр. 314-315 (Христианское Чтение, 1875, апрель-май). Как живуча была память об этой кафедре, можно судить по тому, что в 1682 году келарь Свенского монастыря Пафнутий и соборная братия, отстаивая самостоятельность своей обители и прося себе архимандрита с шапкой, в челобитной царям Иоанну и Петру Алексеевичам с гордостью говорят: «… А изстари в том граде (пресловущем Брянске) архиерей и епископы бывали» (Дополнения к Актам Историческим. СПб., 1867, X, стр. 54 б).

[21] Древняя Российская Вивлиофика, XIX, стр. 285. – Зотов, стр. 84. – Филарет: Сентябрь, стр. 85 (165).

[22] Филарет: Сентябрь, 103-104

[23] Филарет: Сентябрь, 103.

[24] Филарет: Сентябрь, 104. Весьма возможно, что первонастоятель Олег с течением времени возведен был в сан архимандрита.

[25] На Владимира (Иоанна) Васильковича (мужа Ольги) возлагались большие надежды. «В лето 6780 (1272). Нача княжити… Володимер, правдолюбьем светяся ко всей своей братии, и к бояром и ко простым людем» — так отмечает о нем бытописатель (Летопись по Ипатскому списку, 574). Но с первых же дней по вступлении на престол «бысть рана послана на не от Бога неисцелимая…нача гити» (там же, 591 и 601). Скончался Владимир бездетным: «Бог бо не дал ми своих родити» (там же, 593).

[26] Восторженный отзыв о преподобной Ефросинии находим в Житии ее [издано Императорским Обществом любителей древней письменности по рукописи князя П.П. Вяземского , F0, n0 XXV (1888, XCI)]: «… И аще кто самое отроча вопросит, замечает иног Григорий, составитель Жития преподобной: — кто есть в России черноризцам чиноначальник, и отвещает яко Евфросиния великая княжна, дщи благоверного великого князя Михаила Черниговского. И кто есть филисофом философ — и не обрящеши кроме Евфросинии. Аще и не во Афинех учися блаженная, но афинейские примудрости изучи, философии. Же и леторию и всю граматикию, числа и кругом обхождение, и вся премудрости. Благодать же обреете от Бога на небеси и на земли чудесная Евфросиния». Это был идеал подвижницы, «просиявшей паче всех российских постниц» (ср. Буслаев: Исторические очерки, II, 238 и след.). Возможно, что Олега прельщало уединение и тихая созерцательная жизнь.

[27] Русские Святые: Сентябрь, 104.

[28] Собрание государственных грамот и договоров: II, стр. 7, n0s 4 и 5.

[29] Благодушные выводы почтенного агиографа замечены еще ранее, см. наприм.: К. Голубинский: История Русской церкви, М. 1880, I, 1, 710, со ссылкой на известный труд В. Ключевского: Жития святых, 143, примеч. 2 (см. стр. 9, примеч. 3).

[30] Так по одним рукописным святцам (Филарет: Сентябрь, 102; впрочем автор тут же замечает о сей ошибке, хотя даже в хронологическом указателе святых неизвестно почему и на основании чего является новый год – 1307 (стр. 5, век XIV). В книге глаголемой Описание о российских святых, изданной графом М.В. Толстым по рукописи библиотеки московской духовной академии XVII века, № 209, относительно дат встречаются весьма большие неточности. Так, об Олеге в Описании сказано, что он «преставися в лето 6740» (1231), и тут же через две строки в тексте издателя: «+ строгим подвижником около 1280 года» [Чтения в Императорском Обществе истории и древностей российских. 1887, IV: II. Материалы стр. 30 (100)]; см. ниже, стр. 17, примеч. 3.

[31] Зотов: 85, где высказана по сему поводу догадка совершенно основательная, именно, что ошибка произошла вероятно от ссылки на рукописные святцы, где две последние литеры кириллицы, будучи поставлены близко одна к другой или, добавим, графически изображенные слитно (вязью – чι, т.-е. чи̃) — могли быть приняты за м̃. Сергий полагает преставление Олега в конце XIII и не ранее начала XIV века [Месяцослов, т. II, с. 1, стр. 250 (III)], Дмитрий (Самбикин) ссылается на рукописные святцы и повторяет ошибку Филарета, принимая год кончины Олега 6740 (Месяцослов: Сентябрь, стр. 35).

[32] См. выше у Сергия в Месяцослове (II< 1, 250). Архимандрит Леонид (Кавелин) берет 1285 год, но оснований к сему не приводит и день преставления Олега ошибочно полагает 20-го октября (Святая Русь, стр. 34, № 163).

[33] Архим. Амвросий: История Рос. Иерархии, III, 460. – Сведения о монастырях, 430 [см. Филарет: Сентябрь, 104 (200)]. В 1662 году «за (Брянским) Петровским монастырем 95 дворов» (Записки Русского Археологического Общества. СПб., 1861, II, 415).

[34] По словам игуменьи Ангелины, теперешней настоятельницы Брянского Петропавловского монастыря, под соборным храмом находится небольшая каменная келья, ныне почему-то заложенная, в которой можно видеть аналогии, студ, и др. (предметы): Не та ли это келья, спрашивает о. В.Попов – в которой подвизался святой благоверный князь Олег? И чрез несколько строк отвечает: «В сем (Петропавловском) монастыре не имеется ничего чтобы (что бы) напоминало о святом основателе-подвижнике сего монастыря» (Святыни города Брянска: Орловские Епархиальные ведомости 1893, №19, стр. 623-624). Если сохранилась целая келья с несколькими аналогиями, стулом и др. (предметами), то следовательно есть многое, что может напомнить основателя монастыря. К сожалению, вряд ли это так: теперь существующих древний соборный храм начало свое возводит к XVIII веку, именно к 1702 году, но нам неизвестно никаких документов, которые бы подтверждали, сто эта церковь построена на месте старой. О подвижничестве Олега-Василия в подземелье – также не сохранилось никаких известий, ниже устных преданий.

[35] Г. Филимонов: Иконописный подлинник, стр. 60 (ср. Н. Барсуков: Источники русской агиографии. СПб., 1882, ст. 410-411)

[36] Русские Святые. Февраль (черниговское издание), стр. 135. В примечании к тексту (189) год кончины преподобного Поликарпа ошибочно показан 7507. В рукописных святцах Древлехранилища Погодина (№ 1962): ’ И при҄бнаго ‎ὣца нш҃го Поликарпа, брѧнского, бывшаго в лето ? Ср. А. Ф. Бычков: Описание церковно-славянских и русских рукописных сборников Императорской Публичной библиотеки. СПб, 1882, I, стр. 370: LXI.

[37] Русские Святые. Февраль, 135. О вотчинах Спасского монастыря см. у Замысловского в Извлечениях переписных книг. СПб., 1888, стр. 146, 149-150 и 160.

[38] Сергий: Полный Месяцослов, II, 1, 48, III.

[39] Там же.

[40] Амвросий: История Российской иерархии, III, 588. Придерживаясь этой же даты преставления угодника (1699), о. В. Попов в статье своей: «Святыни Брянска» так говорит о сем: «Год кончины преподобного Поликарпа определенно неизвестен (следуют затем ссылки на Месяцословы Сергия, Дмитрия (Самбикина) и Словарь исторический), хотя устные (?) сказания утверждают (?), что святой Поликарп преставился в 1699 году, но за то как письменные, так и устные сказания определенно указывают день кончины преподобного Поликарпа; день этот 23-е февраля» (Орловские епархиальные ведомости 1893, №19, стр. 624). В видах исторической правды желательно бы знать – кто именно из живущих «устно утверждает», что святой Поликарп преставился в упомянутый год (1699), и кто именно из живущих устно и определенно указывает на известный день кончины преподобного? Весьма желательно бы также знать – какие это письменные источники, на которые ссылается о. Попов, и где они находятся.

[41] У архимандрита Игнатия показанная дата на год раньше – 1498: Краткие жизнеописания русских святых. СПб., 1875, т. II, 132

[42] В Месяцослове Дмитрия (Самбикина) взято это же время («… скончася прежде 1622 года»), и тут же рядом повторяется ошибка Филарета: «… преставися (Поликарп) в лето 7507…» (в. II, 218;  ср. выше, стр. 15, примеч. 1)

[43] В Книге глаголемой Описание о российских святых, изданной графом М.В. Толстым, год кончины преподобного Поликарпа показан 7000 (1492), а в тексте издателя: «Для определения года кончины нужно принять в соображение, что преподобный Поликарп уже известен был по чудесам в 1662 году, и следовательно (!) скончался ранее» [Чтения в Императорском Обществе истории и древностей российских. 1887, IV: II. Материалы, стр. 30 (101)]. Это заключительное «следовательно» чрезвычайно растяжимо и обнимает сто семьдесят лет. В данном случае гр. Толстой ссылается на Филарета (Русские Святые, Февраль, 135), а для Олега (см. выше, стр. 13, примеч. 1) берет Месяцослов Сергия (Ii, 250), но на чем основано такое предпочтение этим двум источникам среди множества других – неизвестно, между тем оба они более чем сомнительны. Труд весьма почтенный, издание гр. Толстого требует осторожного им пользования. Нам случайно пришлось коснуться только двух святых, и тут оказалось столько противоречий. Какую услугу делу русской агиологии принес бы тот, кто взялся бы проследить все данные о святых, сличая уже известное, но сомнительное, с источниками достоверными.

[44] Архимандрит Леонид (Кавелин) также берег этот год и при сем говорит, что Поликарп – первый игумен бывшего Брянского Спасского монастыря (Святая Русь. СПб., 1891, стр. 34, №164).

[45] Таковы наприм. сведения, приведенные у Филарета, Дмитрия (Самбикина) Амвросия, гр. Толстого и др.

[46] Филарет (см. выше, I), Амвросий (тоже, IV); у Дмитрия (Самбикина) место это передано не совсем понятно: «Мощи его (Поликарпа) почивают под спудом в Спасском бывшем монастырском 1764 года, приходском храме» (II, 218)

[47] В честь Преображения Господня, иначе называемого Второй Спас (Спас-Преображенье).

[48] Филарет (см. выше, I). Леонид (Кавелин): Святая Русь, стр. 34 (164).

[49] Списки иерархов, ст. 913, №6.

[50] Наиболее достоверная дата показана в трех рукописных святцах, приведенных в Месяцослове Сергия (см. выше, III).

[51] См. о нем в Росписи имущества осужденного Петра Рославца (Акты Южной и Западной России. СПб., 1884, XIII, стр. 237-239: «Брянского Спасского монастыря у строителя Иосифа сыскано в скрыне»… и проч.

[52] Строев: Списки иерархов, ст. 913. О последнем Спасском игумене Гаврииле, Строеву неизвестном, см. храмозданную летопись Брянской Тихвинской церкви (на западной стене против царских врамт настоящей).

[53] Карамзин: IX, примеч. 423.

[54] Там же, примеч. 452.

[55] Там же, примеч. 550; ср. Кн. М. Щербатов: История Российская. СПб., 1789, т. V, ч. III, стр. 48.

[56] Карамзин: X, примеч. 456.

[57] Сибирский Сборник, стр. 113. Ссылку князя Петра Ивановича в Сибирь не надо понимать в теперешнем смысле: он назначен был воеводой в Тюмень (Г. Ф. Миллер: Описание Сибирского царства… ets. СПб., 1787 (тиснение второе), кн. I, стр. 240 и причем.).

[58] Сибирский Сборник, 141

[59] Там же: О местничестве, во Введении к Разрядной книге 7067-7112 года.

[60] Известие о. В. Попова, что «святой Поликарп, по преданию, пришел в Брянский Спасов (Спасский) монастырь в конце XVII века в сане иеромонаха, и подвизался в этом монастыре впродолжении пятнадцати лет» (Орловсие Епархиальные ведомости 1893, №19, стр. 624) – не заслуживает никакого вероятия: принимая его, следовало бы допустить, что Спасская обитель в Брянске существовала уже до прихода Поликарпа, между тем все историки говорят о сем преподобном как об основателе монастыря (Филарет, Леонид, Амвросия и другие), причем в построении храма во имя Преображения Господня сказалось памятование Поликарпа о своих предках и несомненно подражание им (см. наприм. Летопись по 283 (6658) и 474 (6706), где говорится о черниговской церкви «святого Спаса, юже создал сам (Мьстислав)»; припомнив также Брянскую Гробовскую церковб, Преображенье, что на гробах владык, некогда кафедральный храм Брянских епископов (см. выше, стр. 10, примеч. 1).

[61] Есть предание, что чувствуя приближение своей кончины, преподобный Поликарп завещал братии погребсти его «при празе церковном» (Орловские Епархиальные Ведомости 1893, №19,стр. 624).

[62] Филарет, Сергий и др.

[63] Родословная эта составлена по Сборнику князя П. Долгорукого: СПб., 1840, I, 19 (князья Одоевские) и 45-49 (князья Борятинские). Ср. Род от князя Юрья Михайловича от Черниговского и Торусского Мезетцких и Борятинских князей в Родословной книге, помещенной во Временнике: 1851, X. Материалы, 72

[64] Записная книга Московского стола 1646-1647 года (Русская Историческая библиотека, издаваемая Археографической комиссией. СПб., 1866, т. X, 340 – Записная книга Московского стола 1664-1665 года: Там же, т. XI, 26, 95, 107, 118, 127 и 332. Кн. П. Долгоруков: Российский родословный сборник, I, стр. 53.

[65] Русская историческая библиотека: XI, 519 (… на службу великого государя по наряду августа по 1-е число не бывали московских чинов: стряпчие… etc.).

[66] Рядом с этим каменным памятником находится его позднейшая транскрипция, и там где у нас пропуск, вставлено: «8 день». Не знаем, насколько верна эта дата. Противен, как увидим далее, не всегда точно передает подлинник (у Амвросия: «… мая во 2 день»; см. выше, стр. 16, IV).

[67] Княжения — опущено

[68] Даниил

[69] Вм.: по кончине – и окончил.

[70] Вставлено: «день 8-й». На плиту эту обратил внимание и о. В. Попов, и так занес о ней в своей заметке: «Кроме сего (креста преподобного Поликарпа, о коем см. ниже), в прежнем соборном храме, устроенном в 1694 году, как написано на каменной плите, хранящейся в соборе и сгоревшем в 1875 году»… (Орловские Епархиальные ведомости 1893, №19, стр. 625). Но храмозданная летопись иссечена, а не написана на камне. Прежний собор по главному престолу именовался Преображенским или Спасским (или просто Спас), и запись, о коей речь относится не к нему, а к церкви Рождества Богородицы, которая уже сказано – снаружи, в столбе, возле колокольни (вернее – между колокольней и новым зданием храма).

[71] См. выше, стр. 16, IV, эту же дату повторяет и о. В. Попов.

[72] См. выше, стр.16, IV.

[73] Деление Брянска на старый и новый всего лучше видно из-за реки, если стать на левом берегу Десны против арсенала (построен в 1783 году). Направо будет старый город, где древнейшие церкви и три монастыря (из коих два женских, вознесенский и Воскресенский – упразднены); Спас – вне городской черты, и затем в новой части Брянска окажется всего две церкви (третья, кладбищенская или так называемая Полевая, что возле острога, построена в 1827 году).

[74] В роде Борятинских был князь Иван Петрович. В 1661 году он заключил мир со Швецией в Кардисе; затем он находился послом в Стокгольме; пожалован окольничим (1662) и наконец возведен на степень боярина (1676). «В 1689 году, прослужив более получека царю земному, он восхотел посвятить остаток дней своих исключительно службе Царя Небесного, удалился в монастырь и приял рясу иноческую» (Кн. П. Долгоруков: Российский родословный сборник: I, 53. См. также Записные книги Московского стола в Русской исторический библиотеке. СПб., 1889; X, 18, 90, 140, 172, 456, 546, 547, 549-551). Неизвестно, в какой монастырь поступил князь Иван Петрович, но весьма возможно, что он жил в Брянском-Поликарповом, и придел во имя Иоанна Воина быть может устроил он сам или впоследствии по кончине князя кто-либо в память его. Впрочем, говорим о сем как о своей догадке, не имея под руками достоверных данных (не отсюда ли и смешение двух иноков Борятинских, князя Петра-Поликарпа и Ивана, пришедшего в Брянск в самом конце XVII века?)

[75] Простой, дикий ландшафт, с лесом на втором плане.

[76] В. Попов: Святыни Брянска. Орловские Епархиальные Ведомости 1893, №19, стр. 626. Хотя нелепость этого повествования очевидна, тем не менее нельзя отрицать, что быть может оно послужило художнику темой для его произведения. Там же о. Попов говорит еще о «видении дьякона Соколова»; но о сем и вовсе не следовало бы упоминать. Если это покровский дьякон Дмитрий Лукич, или просто Лукич, как он слыл в околотке, то ему легко могло все привидеться, и он мог рассказывать еще более ужасные вещи: кому в Брянске не известна несчастная слабость покойного Соколова, особенно развившаяся в последние дни его жизни и наконец сведшая его в могилу.

[77] Снято несколько в уменьшенном виде. По Сборнику кн. Долгорукого (I, 49-50), с отчеством Никитич в роде Борятинских было шестеро: Петр и Иван (сыновья Никиты Семеновича), Степан и Роман (сыновья Никиты Михайловича), Федор и Юрий (дети Никиты Петровича). Князь Юрий служил окольничим, предводительствовал корпусом войск против шаек Стеньки Разина, и за отличие в этой борьбе возведен был, в 1671 году, на степень боярина. Современники признавали в нем отличительные воинские дарования, но упрекали его в надменности и в самонадеянности (там же, 53).

[78] «В Брянском городском (sic) соборе, пишет о. Попов, всегда сохранялась и сохраняется память о св. Поликарпе. Так, в ризнице собора хранится большой железный крест, который носил святой Поликарп на персях» (Орловские Епархиальные Ведомости 1893, №19, стр. 624). Не говоря о странном смешении двух совершенно различных понятий, каковы память и памятник (μνήμη, memoria, и μνημείο, monumentum, область психическая и мир вещественный), необходимым считаем исправить другую ошибку автора «Святынь Брянска»: крест преподобного Поликарпа не железный, а бронзовый, или скорее – медный. Прилагаемый снимок с лицевой стороны креста сделан в натуральную величину. «На персях» — выражение не дающее определенного представления. Мне передавали, что это крест от вериг Поликарпа, но весьма может быть, что он был носим преподобным снаружи, поверх мантии, как знак достоинства игумена.

[79] Берем на выдержку случаи общеизвестные: св. Александр Невский в схиме Алексий, Иоанн Грозный в схиме Иона, и проч.

[80] Самая идея монашества, по верному определению одного из духовных писателей – «не что иное есть, как только высочайшая черта человеческой души, дышущей не духом мира сего, но духом иже от Бога» (1 Коринфян., II, 12). Геронтий: Историко-статистическое описание первоклассного Задонского Богородицкого монастыря. М., 1873, стр. 14.

[81] Д. Волуев: О местничестве (во Введении к Разрядной книге 7067-1721 года). Синбирский Сборник. М., 1845, к̃д и след. М. Погодин: О местничестве. Русск. историч. сборник, М. 1838: III, 3, 268-283; 4, 370-397.

[82] Воспитываясь на сборниках нравственных изречений, Пчеле, и т.п., старинный книжник памятовал, что «слава человеку от чести отца его» (Сирах: III, 11). «В основе местничества лежит представление об отеческой чести» (Сергеевич: Лекции по истории русского права (второе издание, стр. 105). См. у И. Забелина: Женщина по понятиям старинных книжников (Книга о злонравных женах, зело потребна, а женам досадна). Опыт изучения русских древностей. М., 1872, стр. 129 и след. (ср. А. Маркевич: О местничестве. Киев, 1879, I, гл. LII, стр. 824 и след.). Ср. начало Бархатной Книги: Родословие Великих князей Российских (М. 1787, ч. I , гл. I, стр. 11 и след., где Рюриковичи производятся от Пруса, мифического брата кесаря Августа) и заметку Г. Ф. Миллера в предисловии к Ядру российской истории кн. Хилкова (М., 1784, стр. 5). В этом искании рода и составления дутых родословных не было ничего зазорного и предосудительного. Такие фальсификации родоначальников и легендарные сказания о выезде из «Прус» и «Литвы», из «Немец» и даже из «Римские земли», встречающиеся нередко в родословных, вносят много любопытных подробностей в изучение культурной истории России, указывая между прочим на то, как рано стало проникать в Московское государство западное влияние, и притом в такой сфере, где его наименее по-видимому можно было ожидать (Д. Корсаков: Московский Разрядный приказ… etc. Ж. М. Н. Пр. 1889, X, отд. II, стр. 292); ср. Н. Лихачев: Разрядные дьяки. СПб., 1889, стр. 400-402; П. Петров: История родов русского дворянства (СПб., 1886); Д. Кобеко: О разработке генеалогических данных… etc. (Записки И. Археологического Общества, 1887: II, 3; III, 2). и проч.

[83] А. Барсуков: род Шереметевых, II, 29-30.

[84] Словарь исторический о святых, прославленных в Российской церкви, и о некоторых подвижниках благочестия, местно чтимых, стр. 232, 229 (по первому изданию: СПб., 1836 года). О Словаре сем, составленном статским советником кн. Эристовым и коллежским советником Яковлевым, есть любопытное дело в Архиве Св. Синода (1835 года, № 1378), который потребовал более точного оглавления книги, и вместо прежнего титула: «Словарь исторический о святых угодниках Православной Российской церкви», она напечатана под теперешним своим названием.

[85] После своего упразднения, Спасский-Поликарпов монастырь был причислен к соборному Покровскому храму, по имени которого Преображенская церковь и самый приход ее назывались Покровскими. Ныне Покров в самом жалком положении и близок к разрушению.

[86] Об иконах преподобного Поликарпа см. у о. В. Попова (Орловские Епархиальные ведомости, 1893, № 19, стр. 625).

[87] Здесь разумеется ссылка на 232 страницу Словаря о святых, где почти дословно повторяется Амвросий (см. выше, IV, стр. 16, и XII, стр. 23).

[88] О состоянии сего полиелейного колокола и приведенной летописи на нем см. заметку о. В. Попова «Святыни города Брянска» (орловские Епархиальные ведомости, 1893, №19, стр. 625).

[89] В заметке о. В. Попова подробно рассказан недавний случай чудесного исцеления по молитвам преподобного Поликарпа (Орловские Епархиальные Ведомости, 1893, №19, стр. 626-627).

[90] Г. Филимонов: стр. 47 (ср. Н. Барсуков: Источники русского агиографии, 460).

[91] Святыни города Брянска: Орловские Епархиальные ведомости, 1893, №19, стр. 624.

[92] В другое время статья о. Попова прошла бы незамеченной, но так как, помимо календарей и разных справочных пособий, это единственной сочинение, специально посвященное предмету, о коем мы трактуем, то, пользуясь им, сочли долгом указать на видимые погрешности автора, не всегда последовательного в своем изложении, страдающем к тому же большими натяжками: полемический характер заимствований и ссылок произошел таким образом не по нашей вине. Ошибки всегда возможны. Но к чему было искажать истину? Зачем скрывать, что был упадок нравственно-религиозного чувства, под влиянием чего забвение святыни росло, и зачем умалять теперешние минуты, когда проснувшееся общество требует обновления человека, и видит это обновление в тех подвижниках, что спасение свое на земном пути, полагали в вящем смирении и молитве? 

error: Копирование запрещено!