Восьмого ноября православная церковь празднует Собор святого архистратига Михаила и прочих бесплотных Сил. Интересен высокий взгляд на сего архангела в понятиях и представлениях народных, где имя его почти всегда соединяется со сказаниями эсхатологическими. Таков между прочим и ныне издаваемый духовный стих об архистратиге. В известном апокрифе о двенадцати пятницах архангелу Михаилу посвящается десятая, чрез соблюдение поста в которой обещается человеку избавление «при пути-дороге от постижныя смерти» (берем апокриф в брянской редакции по нашей рукописи), иначе говоря, апокриф поддерживает христианскую идею о кончине человека: безболезненной, тихой и мирной, воззрение перешедшее из эпохи ветхозаветной.[i]
В одном схоластическом произведении польской литературы, написанном в жанре Диалогов и известном у нас в русском переводе под заглавием: «Против человека всечестного божия творения завистное суждение и злое поведение проклятого демона. С польска языка преведенное лета 7195» архангел Михаил выведен с высшим своим служением, заступлением за род человеческий (христианский). Вот как выразил это списатель упомянутого творения: «И аз преписати сие понудихся ничесого ради, точию победихся таковым зде писанным дивным прилогом и неслышанным божиим человеколюбием и попечением образом страпчества оного помощника нашего дивного и великого архистратига божия Михаил». Цитируем это место по рукописи нашего собрания, списку гораздо более исправному, чем находившиеся у А. И. Кирпичникова при издании им в Памятниках древней письменности пересказа Суждения дьявола[ii].
Для сравнения вот несколько выдержек из текста, помещенного во втором примечании на страницах 1-2й сообщения профессора, причем порядок строк будем считать сверху.
Стр. 1 (4):… и пронырстве народа, начальника, и проч. – В нашем списке: «… и пронырстве на народоначальника», etc.
Стр. 2 (2): …возвещает еже – возвещает же еже
(3) что до пришествия – до пришествия
(5 – 6) зело чтущим и слышащим пользу и зазрение себе и отчаяние злых дел приносит – зело в пользу чтущим и слышащим и зазрение себе и ошаяние злых дел приносит
(7) зазление – зазрение
(8) божьи юже – божьего же
(11) оветы (sic) — ответы
(12 – 13) Архистратига Михаила – архистратига Господня Михаила
(13 – 15) Воистинну аще бы кто яко и камень, ко умилению был сокрушит си сердце и нескудны пролиет слезы слыша его благодейство. – Во истину аще бы кто яко и камень тверд ко умилению был, сокрушить си сердце и не оскуделые прольет слезы слыша его благодетельство
(15) безмерпною милость — безмерную милость его
(-) миродежителя (sic) — миродержителя
(20) во облачение страстей — во ополчение страстей
(21) безчинна — бесчинно
(23) гадательства — гадательство
(24) приносьи (sic) дар — принос и дар etc.
Конец Словоположения по нашему списку:
«Оконча же яко от ветхости конца неимущую повестми от злых дел отстращающими и просвещающею во всех злых делех наших и от злаго борителя избавляющею Господскою молитвою с ее расположеньми в славу Творцу моему и Богу и всем ближним сиречь единоплеменным и вкуповерным пользу о Спасителе нашем Иисусе Христе. Аминь».
В последней главе: «Окончевающее книгу собранено» (так по нашей рукописи) в свою очередь немало разночтений сравнительно с текстом, напечатанным у г. Кирпичникова.
Стр. 19 (5): речеся ему иди… — речеся ему от Господа, и проч.
(18) но оставляет – наставляет…
(22) кто ж (?) – к тому же
Стр. 20 (1): не наследят и в сих — … и от сих
(6) да без воли его – да не без воли его
(9) д. б.: и угождаем ему ниже по разуму ему живем
(11) д. б.: но размыслим мы себе, и проч.
В конце (стр. 23, 23): глаголющее сущее с Павлом – глаголющее сице…
(26) побеждай неспанием, трудами – не спанием, но трудами (вм. не спанием в нашем экземпляре описка: «неспасением»);
(28, последняя) покаянием и слезами – покаянием, братолюбием и слезами. Аминь.
Примеры цитат г. Кирпичникова без оговорок:
«Аще бы кто сице воопальчиво» (стр. 9), вм.: сицево опальчиво;
«и добрех и разумеем» (ibid.), вм.: и добре их, и т.д.;
«натираются яко вапном, помазуются болсамы, и проч.
Демон Козырь, он же и Бирка – читаем в реферате г. Кирпичникова – «тщание импть к расчетам – игрецов собирает и тавлейщиков и всех их ввергает жеребейками и плашками и губит проигравшихся (стр. 13).
Между тем в нашей рукописи это невероятное место так изложено: «Козырь [или Бирка] демон. Сей тщание имать к расчетам, к суетному хвалословию, учит подраться, поизобидить игрецов, собирает и костырев, тавлейщиков, и протчих, и всех иже ввергают жеребейками и плашками,» и проч. (л. 52).
В небольшой речи Люцифера к отправляемым демонам – говорит далее г. Кирпичников – автор выдает, по-видимому, сословие, к которому принадлежит он: по словам сатаны, почетней привлечь одного духовного, нежели тысячу простых и «работных» (стр. 13).
Здесь уж просто клевета на автора Суждения. Ничего подобного в оригинале нет, а стоит буквально следующее: «…. сводите от пути правого и ловите всех на свете, да обращаются к нам всеохотно. Подавайте им сладости и утехи неприятны, лагодящи, во всех поразумевающе похоти их и движения. А паче трезвитеся к могущим, яко же и мирским, тако и к духовным: люезнейше нам стяжати единого от таковых («могущих», неже тысячу простых и работных и смрадных швецев и кушнерев», etc. (наша рукопись, лл. 52 об. – 53).
Есть ли тут что-нибудь похожее на пересказ г. Кирпичникова, или допустить что все пять экземпляров памятника, бывшие в руках профессора – неисправны:
Примечание к слову «пасть» (стр. 21) требует проверки. В нашем списке это место читается: «точию прелесть и подог и пакость на бедного человека»[iii], а не пасть в смысле западни, мышеловки, как полагает г. Кирпичников, говоря что «смысл слова (собственно описки) ясен из дальнейшего».
В пояснение мысли произведения г. Кирпичников говорит, что архистратиг Михаил является нашим «стряпчим», адвокатом[iv].
Такого обидного названия архангела, как адвокат, рассматриваемый памятник не предполагает. Говоря о своем труде, неизвестный переводчик напротив так определяет миссию архангела: «И аз преписати оное понудихся… точию победихся дивным прилогом и неслышанным божиим человеколюбием и попечением образом страпчества… дивного архистратига божия Михаила». Действовать же «образом стряпчества не значит быть стряпчим даже в лучшем значении этого слова, еще того менее быть адвокатом: это лишь предстательство, высшая степень заступления, «попечение», как говорит переводчик [v].
Несколько странное затем отношение к Суждению дьявола выражает г. Кирпичников в своем реферате. «К сожалению, говорит он: — я не могу предложить сколько-нибудь обстоятельного исследования любопытного памятника, так как пока я не был в состоянии исполнить самой первой задачи: я не нашел ее (?!) оригинала. Ни в одной из бывших у меня под руками польских библиографий, далее продолжает г. Кирпичников, считая и превосходно составленную Theodorus Wierzbowski: Bibliographia Polonica XV-XVI s. (Varsoviae 1891, I – II) – я не отыскал ничего подобного Суждению дьявола. Возможно конечно, что Суждение по какой-нибудь причине и не удостоилось печати»[vi]. Рядом с этим, всего через каких-нибудь десять строк, профессор заявляет, что пересмотрев четыре списка Суждения, находящиеся в Императорской Публичной Библиотеке и с которыми он познакомился благодаря любезности И. А. Бычкова, он «убедился», что все пять экземпляров (считая в том числе и свой) исходят из одного и того же русского перевода польской книги, или вернее, рукописи [vii].
Позволим здесь выразить мнение, что Суждение дьявола вряд ли и быстро когда напечатано. Во всяком случае такой печатной книги в польской литературе не было во время перевода ее на русский язык. Доказывается это вставкой списателя в моем экземпляре, в том месте где говорится о назначении Люцифером разных посольств: «Такожде Люцифер посла и в нашу страну [глаголет пишай] Польшу целой полк демонов или паче тьму ловити и приводити во многая любострастия, а паче в гордость и в пьянство, в прохлады и танцы[viii].
Точно такая же оговорка списателя находится в главе о демоне Стройнате, «и же устроения преизлишественная во одеждах управляет… и во всех движениях и пищи обоея плоти, но паче видим в сем преступнейший род женский, а паче [глаголет пишай] наши шляхтянки», и проч[ix].
Есть еще одна интересная вставка.
В 19й главе: «Кую силу имут демони», в абзаце: «Не удивляйтеся православнии християне иже приходят на землю и на люди различные казни» — переводчик далее продолжает: «… сотвори же убо и Фараону подобно егда вся первородныя египетския и пределов его поби ради гордости и непреклонства его, такожде и Навуходоносора за превозношение в вола претвори его, Рампсака же – в свинию. Человеки же казнить человеков законопреступных и преобиждающия веление Его, яко же казнил азсиром евреи нас же турком, иже воистину ассирове, понеже Азсирию всю обладаша». [x]
К стыду своему должны сознаться, что не понимаем заявления г. Кирпичникова – почему он находит невозможным исследовать памятник не имея под руками оригинала Суждения? [xi] Перевод до такой степени хорош и ясен, что ни одно место его не возбуждает ни малейших сомнений. Функции действующих лиц также совершенно определены. Единственно, что иногда требует некоторой реставрации, так это кое-какие места, нуждающиеся в снисходительных грамматических поправках, что сделать легко при сводном тексте. Сам г. Кирпичников говорит, что все списки перевода между собой тождественны[xii]. Предъявлять же такие претензии к памятникам древней письменности, как это сделано им на первой странице своего реферата – по меньшей мере наивно: что сталось бы тогда с народными легендами, эпосом, с былинами наших рапсодов, со всей устной народной литературой. Не говорим о литературе переводной, романах, повестях и проч., что пришло к нам в форме более или менее искаженной.
—
В самом начале своего сообщения профессор заявляет, что им случайно приобретена рукопись «интересная по содержанию». «Можно сказать с уверенностью, далее продолжает он, что кому из наших предков попадала эта книга в руки, тот прочитывал ее с огромным интересом, и если был человек не очень книжный и умственно самостоятельный, воспринимал с глубокой верой каждое ее слово».
Посылка более чем сомнительная и на чем основано такое суждение – неизвестно. Правда, памятник интересен, он мог вызывать к себе любопытство грамотного человека, но чтобы в целом каждое слово сего произведения, как оно есть, воспринималось простецом «с глубокой верой» — в этом, повторяем, позволительно сильно усомниться: надо слишком много данных, чтобы делать подобное смелое заключение, или наоборот, совершенно не знать, что такое «глубокая вера» с точки зрения христианской, вера даже сказанию апокрифическому. Всякий наговор, всякое заклинание, двенадцать пятниц, и т. п. – всему этому верит народ, и долго будет верить, ибо здесь в доступной для него форме видится ему христианская доктрина о силе и действенности поста и молитвы. Но могло ли не говорим глубокую веру, а хотя бы простое доверие вызвать к себе Суждение дьявола, где высокое и божественное низведено до грубого антропоморфизма с такими земными атрибутами, как дьяки, протоколы, доверенность, адвокаты, шпионы, и т. п., и где вдобавок густо ко всему примешен элемент мифический? Глубокую веру вселяет к себе прежде всего истина, что-либо непреложное, но там где у трех владельцев списка три разных редакции текста – произведение читается только с любопытством. Да и не в духе русского православного человека подобные сочинения, и напрасно посему г. Кирпичников кивает на Петра.
Профессор убежден, что образованные наши предки интересовались судебными процессами, и строит на сем такое предположение, что эта польская книжка (Суждение дьявола), не проявляющая никаких ультра-польских или ультра-католических стремлений, должна была у нас, как говорится, придтись ко двору (,) и пришлась бы гепоемеггл, если бы попала к нам раньше, а не тогда, когда Петр погнал всю бесовщину «во пустыни сибирские» (стр. 16).
Русская историческая наука бесконечно будет признательна г. Кирпичникову, если он предъявит из прошлого хотя единый документ, подтверждающий это положение, что у образованных предков наших были в библиотеках целые полки с питавалями, что боярин XVII века, также как и именитый вельможа прошлого столетия захлебывались от восторга, с наслаждением читая результаты инквизиционного процесса со всеми подробностями происходившего «с пристрастием» в застенках, где у заплечного мастера визжал кнут в руках и работали виска и дыба. Убеждение референт, что рассматриваемый памятник был бы распространен на Руси и пришелся ко двору из-за любви образованных наших предков к актам Разбойного Приказа или Преображенской Канцелярии – кажется посему требующим некоторого подкрепления, наприм. ссылкой на Котошихина, или на Морошкина[xiii], на какую-либо авторитетную монографию по истории русского права, и т. п. «Если бы книжка попала к нам раньше Петра», мечтает профессор. Но когда же именно? В расцвете неправды, лихоимства, посулов и волокиты еще больших, чем то было в период Соборного Уложения? Мы полагаем однако, что г. Кирпичникову знакомы Иоанновские Судебники, по крайней мере первые страницы сих кодексов. Самое же произведение вряд ли могло попасть к нам раньше начала прошлого века или конца XVIIстолетия, ибо, как позволяют судить известные доселе списки памятника, русский перевод его сделан в 1687 году: вероятно, около этого времени появился и оригинал.
Не выходя из судебных пределов, отметим одно выражение референта, употребленное, как нам кажется, не совсем правильно. Г. Кирпичников говорит, что «прения начинает архангел Михаил, так сказать, встречным иском» (стр. 5). В данном случае скорее происходит accusation publica, и потому термин гражданского, имущественного процесса здесь как будто неприменим.
Далее. Никаких «демократических тенденций» у автора Суждения незаметно, равно и «коммунистических взглядов на земельную собственность» у него нет, к чему должен придти всякий, кто внимательно ознакомится с рассматриваемым памятником.
Мы не наметили многого, что так или иначе вызывает Суждение, это не входило в нашу задачу, но на языке его референту следовало бы остановиться. «Аз сего языка не разумею, говорит Велиар в одном месте: — прошу, да простым прочтено будет или их же он разумеет: по-польску, по-немецку или по-влоску или по-словенску»[xiv]… На этом основании г. Кирпичников высказывает предположение, что акт был читан по латыни. Но далее, в повести из Великого Зерцала о преступнике иноческих обещаний сказано что он слушал «желгону, а просто кукушку[xv]. В нашей рукописи читаем: (Демон) «Оркиус погрецки, а по просточески присяжник» (л. 49а).
В частности, несколько неудовлетворительна архитектоника реферата, наприм. Словоположение (1 2) и эпиграф (17 2) отнесены в примечание, тогда как оба они с большей честью могли бы быть помещены в самом тексте. Кстати. Заявление г. Кирпичникова, что эпиграф к Суждению выбран очень-де удачно из двух мест Апокалипсиса — не совсем верно: то место, что у него отмечено как писанное киноварью — заимствовано из книги пророка Даниила: X, 13.
При отказе от исследования памятника, те якобы объяснительные комментарии, что помещены г. Кирпичниковым теперь – ничего не дают и совершенно излишни.
Поправки референта со ссылкой на рукопись, наприм. его чтение: фантазмах вм. «фатазматах», призраках вм. «призраках», или Амалика вм. «Амалилика», что он относит к числу «важнейших вариантов», и т. п. (13 1,2; 19 3), конечно указывают на любовь профессора в работе тщательной и точной, но в данном случае можно было обойтись без такой щепетильности. Иное дело, характеристичная описка или написание слова, передающее говор.
Впрочем, несмотря на кажущуюся неудовлетворительность реферата, люди науки должны быть благодарны г. Кирпичникову за ознакомление с любопытным памятником, на котором мы позволили себе несколько остановиться ради интереса той роли, какую играет в нем Михаил архангел.
Не так давно вышла на древне-еврейском языка сказка для детей, озаглавленная по-русски: «Архангел Михаил», сочинение (sic) некоего А. Л. Биско [xvi]. Но здесь об архистратиге нет ни одного слова и вся сказка есть довольно плохой перевод известного произведения графа Л. Толстого: «Чем люди живы».
Подобно первой псалке, об Алексее человеке божьем, и теперь издаваемая в количестве двадцати экземпляров на правах корректуры помещена была в Брянском Вестнике. Записан этот духовный стих от слепого старца Карпа Антонова Перфильева.
П. Тиханов.
Брянск, ноябрь 1894.
[i] Исход, XIV; ср. Акафист архангелу Михаилу: икос 5й, а также молитву там семк архистратигу от слов: «Над всеми же сими»…
[ii] Памятники 1894, CV.
[iii] ср. 2 Коринф, XII, 7
[iv] Памятники древней письменности 1894, CV, стр. 3
[v] Ср. тропарь архистратигу; в Акафисте архангелу четвертую стихиру на Славе, и проч., где Михаил воспевается церковью как «христианом ходатай верный», и проч.
[vi] Памятники древней письменности 1894, CV, стр. 16.
[vii] Памятники древней письменности 1894, CV, стр. 17.
[viii] Рукопись моего собрания, 40, л. 45 об Список местами неправленный, видимо проверенный. Ср. Памятники CV, стр. 11 (внизу)
[ix] Рукопись моего собрания, л. 51.
[x] Там же, л. 55 об.
[xi] При таком взгляде немыслимы были бы занятия, положим, Словом о полку Игореве и многим что сохранилось лишь в списках.
[xii] Кстати: если все списки, бывшие у г. Кирпичникова тождественны, то там нет первого посольства из ада.
[xiii] См. Речь его в Ученых Записках Московского университета: 1834, февраль, VIII, стр. 214-217.
[xiv] Памятники, CV, 9.
[xv] Там же, с. 14
[xvi] Вильна, 1894, стр. 32, хотя по-еврейски на титуле стоит: «Михоэл гамалох».
И живали грешные на вольном свету:
И пили-ели сами утешивались,
И телеса свои приунеживали,
И не имели ни серелы, ни пятницы,
Ни святого Воскресения тридневного дни,
И ни праздника Господнего.
И до божьей до церкви они не хаживали,
От желанья они Господу Богу не маливались,
А в посту-говенью не гавливали,
Земляных поклонов они не кланивали,
Вольного причастья не сприемливали.
Они страху божьего не слушивали,
И ни страху божьего, ни суда Христова.
Кабы кто у нас воплотился во Христа –
У нас воплотился во Христа Илья божий пророк.
И восходил Илья пророк на Хвалынскую гору.
К той горе-поре пребразился сам Господь:
Показал нам Господь
Кому – муку,
Кому – рай,
За что мучиться грешным душам,
Беззаконным рабам,
И татьям и ворам,
Еще блудникам,
Клеветницам,
Еретицам
И душегубленникам,
Пьяницам и разбойникам.
Вся указана мука,
Все предвечная:
Праведным душам указаны месты –
Все в рай светлый.
Только взойдет Михаил Архангел на Сион гору,
И вострубит во трубу во трегласненную,
И возбудит живых яко от гроба мертвых.
Протечет река вогненная,
И пойдут праведные души через вогенную реку,
К прекрасному раю,
К отцу Авраамию в прекрасный рай.
Идут они –
Радуются
И веселяются,
Смотрят на месты –
Все-то рай светлый.
И надеются они на Спаса на Вобраза,
На Пречистую Пресвятую Богородицу,
И ни *гонь их, ни пламя их не пожигивает.
Грешные души заставалися за рекою за вогненную.
И завидали Михаил Архангела с небес,
Воскрикнули громким голосом своим:
– Есть ты Михаил Архангел судья праведная,
И емли ты с нас дорогой перевоз,
И возбми ты с нас злата-серебра,
Больше того – чистого земчугу.
Возглаголает Михаил Архангел, судья неподсуд[ливая,
Неподкупленная:
– Здесь я, судья неподсудливая,
Неподкупленная,
Судья у Бога праведная.
Он не емлет ни злата, ни серебра,
Ни больше того – чистого земчугу.
– Зачем вы жили-были на вольном свету,
Зачем вы собой не справливали?
Вы суды судили не по правому,
Виноватого ставили за правого,
Правого становили на виноватого,
Брали казну с них несчисленную,
Клали казну во сырую мать-землю:
Сырую мать-землю не наполнивали,
Себе Царя небесного не уготовливали.
Расплачутся души грешные,
Возрыдают беззаконные раба,
Волоса на себе оборваючт
И бросаючи об сыру мать-землю,
Споминают грехи тайные свои:
– Мать Пресвятая Богородица,
На что ж мы на сей свет спородилися?
Хоть бы мы и спородилися –
Чему малѐхоньки не померли:
Не слыхали б мы слова грозного,
Не терпели б злой муки предвечные
От Царя от Небесного,
Михаила Архангела.
Славен наш Бог Сам прославился,
Велико имя Господнее.