ДЕЙСТВИЯ ПРАВИТЕЛЬСТВА
Высочайшим приказом по Министерству Внутренних Дел, советник орловского губернского правления, коллежский асессор Тройницкийуволен от должности согласно прошению, с причислением к Министерству.
ХРОНИКА
В понедельник, 21 го числа, в день восшествия на Престол Его Величества Государя Императора Николая Александровича, в соборе после божественной литургии в присутствии представителей всех ведомств отправлено было благодарственное Господу Богу молебствие. Таковое же ранее отслужено во всех церквах. Парад от Дорогобужского полка был у Христорождественской церкви, соединенным же частям от всего квартирующего у нас гарнизона — на Соборной площади. Днем город расцветился флагами, а вечером зажжена была иллюминация.
—
В субботу, 19го сего октября, но случаю дня кончины в Бозе почивающего Императора Александра Александровича, в соборе после литургии в присутствии представителей всех ведомств городским духовенством отслужена была панихида.
Того же числа, в 11 часов дня, в арсенале отправлена торжественно панихида по в Бозе почившем Императоре Александре Александровиче. На панихиде присутствовали все офицеры и чиновники, а также и мастеровые. Богослужение совершал священник Каширского полка, и перед началом оного сказал несколько прочувствованных слов в память почившего Государя, очертив кратко, но в доступных для простолюдина выражениях благотворную деятельность усопшего Императора. Речь о Царе-Миротворце выслушана была с глубоким благоговением.
—
С наступлением темных вечеров, нам опять приходится чуть ли не в сотый раз касаться больного места города, его уличного освещения. Человеку не видавшему наших фонарей — трудно, даже невозможно представить себе того издевательства, какое в данном случае совершается над обывателем. Это нечто невообразимое. Довольно сказать, что прежний контрагент управы, еврей Волков, в сравнении с теперешним осветителем — идеал честности, и вдобавок фонарщик более исправный и более аккуратный.
До сих пор (вот уже скоро три года как мы пишем о том) для улучшения благоустройства города не сделано ровно ничего: мостовые такие, по которым ни ходить, ни ездить нельзя; тротуаров нет; освещение же такое, что его не иначе можно назвать, как только издевательством. Правда, кое-какой ремонте мостовой производился минувшим летом, но это, если так можно выразиться, делалось больше для блезиру. Так, двое или трое человек копали что-то на мостовой возле арсенала, но для чего это делалось —трудно понять, самый камень, выбранный для поправки мостовой, до того мягок и рыхл, что неизвестно кто моте его рекомендовать или кто мог его пробрести городу для подобной неподходящей цели. Этим же камнем замощена частичка базарной площади, и тоже вероятно для блезиру, ибо к назёму, которым поднимался берег, вследствие сего представляющий ныне глубокую и опасную трясину, прибавляется во время дождей вязкая глина.
Мы знаем несколько лиц из приезжих, которые без ужаса не могут говорить о наших уличных порядках, и все они молят Бога об одном — лишь бы поскорее убраться отсюда, выехать, покинуть, бросить ненавистный город, где нет первого и самого необходимого условия жизни, хождения, только удобного хождения по улице. Не у всякого есть лошадь и экипаж и не всякий может нанять постоянного извозчика для отправки ребенка в учебное заведение (женскую гимназию), между тем ребенок иди, меси грязь, а если вечером случится идти с приватного урока — падай и калечь себя. Не так давно вечером, часов около восьми, какой-то, вероятно приезжий наткнулся на тумбу возле самого фонаря, что у моста возле дома Велинга. Падение было, как теперь выражаются — «из основательных», и надо было слышать те возгласы, какими этот упавший награждал причину своего несчастья, от которого у нас никто не избавлен.
Когда же, в самом деле, Брянск вырастет до звания города благоустроенного и через сколько еще лет можно надеяться, что мы не будем калечить себя за отсутствием фонарей?
Не сегодня-завтра откроется прямое сообщение с Москвой (у которой, заметим, ровно столько же железных путей, сколько их и у нас). Становясь пригородом столицы, мы могли бы рассчитывать на некоторое воздействие на нас Белокаменной. Но кому, позволим спросить каждого благомыслящего человека, кому придет на ум делать что-либо для грязного и темного города, в котором нет первых условий удобного человеческого существования, кому придет на мысль основать какую-либо торговлю и открыть, положим, какой-нибудь магазин, когда он видит, что движение в городе возможно лишь в сухую погоду в течение нескольких летних месяцев, в остальное же время года с шести часов вечера улицы становятся пустынны, все погружается в мрак и ворота уже на запоре. Дольше всего открыты кабаки и гостиницы, да еще свет там и для тех немногих избранников, где слышатся возгласы: три пики, маленький на бубнах, пас, трыночка, и т. под. Но при таких условиях не только трудно ждать, чтобы из Москвы приехал к нам какой-либо тертый калач, знающий цену и времени и деньгам, а, пожалуй, что и из Жиздры никого калачом не заманишь.
Поднятый вопрос об освещении в настоящее время занимает общественное мнение и в Малоархангельске. Вот что по этому поводу сообщает местный корреспондент «Орловского Вестника».
Заявив о том, что «вообще говоря, мы не можем особенно похвастаться городским благоустройством, а наши «отцы» города этим не смущаются и продолжают пребывать в блаженном ничегонеделании» корреспонденте далее продолжает:
Освещение хромает у нас, вот как хромает! Десяток, много два фонарей стоит покрытых пылью, и безмолвно кажется жалуются они на людское к ним невнимание. «Редко, очень редко они зажигаются — по большей части в лунные ночи, а в темные почти никогда».
Но зажигать фонари — все еще мало, и у нас зажигают их, да что толку в том, когда ни один фонарь не светит?
Дописав эти строки, мы случайно развернули «Калужский Вестник» (№ 23й), и вот чем кончается там маленький фельетон, где юмористически говорится о калужском тесте:
«…Да здравствует калужское тесто! Что же касается того, что пишешь на счет ваших безобразных мостовых, тротуаров, вашего освещения, то…
Впрочем это к делу, господа, не относится, как говорят в судах».
Может быть, впрочем, голос наш дойдет теперь до слуха тех, кто ведает благоустройством города, и, может быть, поймут, наконец, что, говоря в интересах всех жителей, мы тут же разумеем и детей: хотя бы ради этих последних позаботились о лучших способах сообщения в Брянске.
—
Нам доставлена следующая заметка:
«В последнем заседании думы, бывшем 15ого сего октября, между прочим заслушано было предложение о преобразовании первого приходского училища в двухклассное и о ходатайствовании перед учебным начальством о том, чтобы ему даны были права двуклассных министерских училищ хотя бы по поступлению кончивших курс учеников в техническое училище. Но мнению доклада, стоит лишь пригласить учителя или учительницу, и училище станет двуклассным, а программа его будет подходить к программе министерского училища, вследствие чего и правами должно-де оно пользоваться такими же. Между тем если бы почтенный докладчик предварительно справился с положением о приходских и министерских училищах, а также с правилами приема учеников в низшее техническое училище, то едва ли он внес бы свое предложение.
Постараемся доказать это.
Программа приходского училища не может быть расширена до программы министерского, сколько бы учителей ни было приглашено; да и увеличивается число их в зависимости от числа учащихся, а не ради расширения программы. Наприм. в болховском приходском училище 8 учителей, 2 законоучителя и 1 надзиратель, а программа его такая же, как и во всяком приходском училище, хотя бы в брянском втором, где всего один учитель и один законоучитель. Вся разница между училищами в данном случай сводится к тому, что в одном есть возможность хорошо пройти программу, а в другом, при большом числе учащихся — этой возможности нет. Точно также: как бы ни расширяли программу городского училища, никогда она не будет равна программе училища реального.
По положению о приеме учеников в низшие технические училища, программа министерского училища считается (и то с оговорками) за minimum для возможности успешного прохождения курса технического училища, а стало быть, ученики, подготовленные по программе приходских училищ и вовсе не годятся. Если бы, положим, начали принимать в техническое училище из приходских, то в первом ни в коем случае нельзя было бы пройти положенной программы, и техническое училище давало бы своим ученикам немного больше, чем дают ремесленные школы.
Докладчик мотивирует свое предложение тем, что из городского училища ученики не могут поступать в техническое, так как оканчивают курс 17 — 19ти лет, причем привел оригинальную выкладку. Но мнению докладчика, ученики учатся четыре года в приходском училище, затем шесть лет в городском, итого десять лет. Но каждому известно, что в городское училище принимаются дети 7 — 8 лет, притом часто безграмотные; следовательно они могут кончить курс 14ти лет и свободно поступить в техническое училище, чему уж было немало примеров. Конечно, найдутся ученики, которые и в приходском училище сидят по восьми лет, и все таки не кончают курса; надеемся однако почтенный докладчик не таких разумеет.
Таким образом, с нашей точки зрения, не настояло бы надобности в проектируемом училище. Напротив, у нас давно чувствуется весьма настоятельная потребность в открытии новых приходских училищ и параллельных классов при городском училище. Какое множество детей не может поступить ни в приходское, ни в городское училище за неименьем мест, и это в теперешнее время, когда везде толкуют об обязательном обучении!
*
Нельзя умолчать также о прошении попечителя привокзальной церковно-приходской школы К. Ф. Тарловского. Оно состоит в том, чтобы исходатайствовать ученикам этой школы право по окончании курса поступать в технические училища. Действительно, для жителей Привокзальной слободы подобное учебное заведение необходимо, так как большинство жителей — служащее при железной дороге, дети которых поступают на ту же службу, а для успеха в последней нужно техническое образование; посылать же детей за 4 — 5 верст, наприм. с гомельского вокзала, в городское училище — весьма неудобно и не всегда возможно. Насколько будет успешно ходатайство, трудно сказать, но из объяснений г. Тарловского можно заключить, что он горячо принялся за дело, и тем или другим путем, а устроить такое учебное заведение, из которого можно бы было мальчикам поступать в технические училища.
Помогай Бог благому начинанию».
—
На днях прибыл новый инспектор городского училища Иван Дмитриевич Тихомиров.
—
Предполагаемое открытие движения по льгово-брянской железной дороге (по слухам 6го ноября) — имело уже влияние на повышение цен лесного материала в той окрестности. Круглый материал куплен исключительно евреями и частью карачевскими купцами. К сожалению, только одна Брасовская экономия придерживается выборочной системы при разделке своих лесов, остальные окрестные лесовладельцы предпочитают продавать свои леса на сплошную вырубку, так что в течении трех-пяти лет они разделятся своим лесным богатством, и так называемые брянские леса, справедливо замечает «Торгово-Промышленная Газета» и как мы говорили неоднократно — будут только известны по учебникам географии.
—
На заседании брянского отделения епархиального училищного совета, бывшем 24го сего октября, раcсмотрены были следующие дела:
- Составление списков оо. наблюдателей и наградных списков для представления епархиальному училищному совету.
- О деятельности учителя Рязанова.
- Предложение епархиального училищного совета о занесении в наградный список нескольких лиц.
- Предложение того же совета, с приложением 750 рублей на второклассную школу в с. Фошне.
- Личный доклад о. председателя отделения о заведении необходимых книг в церковно-приходских школах Брянского уезда для записи в оные школьного имущества, школьной библиотеки, и т. п.
- Доклад его же о заведении учительских библиотек при тех же школах.
- Остававшиеся нерассмотренными от прошлого заседания прошения священников Иоанна Невструева и Иоанна Автономова.
—
Нас просят заявить о следующем факте из школьной жизни женской гимназии:
Одна из наставниц, К. В. С—ва, всегда внимательная к юному поколению, заметила, что воспитанница О., прекрасно до того учившаяся и перешедшая в следующий класс — в последнее время стала оказывать менее удовлетворительные успехи, и вдобавок вид ее был болезненный. При формальном отношении к делу, можно бы ограничиться тем, что поставить такой девочке единицу или двойку. Г-жа С—нова поступила иначе. Обласкав ребенка, она расспросила его о причинах неудовлетворительного приготовления уроков. Девочка откровенно высказала, что предметов много, и она не может справиться с уроками, мать ее, помогавшая ей прежде, будучи отвлечена хозяйством и уходом за младшими детьми — не имеет времени заняться с нею. Это признание имело тот результат, что г-жа С—нова предложила девочке приходить к ней но вечерам для приготовления уроков. Доброту свою г-жа С—нова простирает еще далее, отсылая после урока девочку домой со своею прислугой. Признательность матери не имеет границ, а ребенок стал учиться лучше, и что всего замечательнее — здоровье ребенка поправилось, так как нет уже прежнего угнетенного состояния от невозможности справиться со «множеством предметов».
—
Первый танцевальный вечер в офицерском собрании имеет быть сегодня, в воскресенье, 27го октября.
—
Во вторник, 22го сего октября, около 11ти часов ночи и позднее на ССЗ видны были вспышки молнии, вслед за чем пошел дождь и пронесся вихрь сопровождаемый градом. Во весь тот день была душная погода и парило. Как нам сообщают, в эту ночь была сильная гроза в районе Дубровки. Часов с 9ти вечера 23го числа начал падать снег, и утром 24го был уже совершенно зимний ландшафт.
—
Мы слышали, что смотритель военного лазарета, штабс-капитан Харченко подал прошение об отчислении его от настоящей должности.
—
В среду, 23го сего октября, на Рельсовом заводе задержан был праздно шатавшийся крестьянский мальчик, на вид лет 16ти, который на вопросы о себе давал уклончивые и разноречивые ответы, и, наконец, показал, что он из Жиздринского уезда. Для удостоверения личности задержанный отправлен был сначала в Брянск, но при самом входе в город он, присев на землю, сняв с себя решительно все, и затем, оставшись в одной рубашке — бежал от сельской стражи. С трудом удалось поймать его где-то на Судке.
—
Недавно освящен вокзал на станции Дмитриев льгово-брянской линии. Во время церемонии встречи первого поезда, девочек почему-то украсили букетами, которые пришпиливались у них на груди. Одной девочке букет пришпилили с таким усердием, что булавка залезла в тело и там переломилась. После операции бедняжка захворала и умерла, говорят, от заражения крови, другие же утверждают, что такая ей смерть пришла. Так или иначе, но факт сам по себе весьма печальный. В Дмитриевском уезде текущий год считается годом недорода на хлеб и на коноплю — главные продукты местного экспорта. Не дали также урожая и сады, так что испытание выгод нового рельсового пути в отношении транзита в нынешнем году едва ли даст точные результаты. Что новая дорога оживит прорезанное ею захолустье — это вне всякого сомненья. Остается впрочем желать, чтобы она не следовала примеру своей соседки, киево-воронежской железной дороги, которая, как известно, и прескверно возит, и жжет дрова вместо каменного угля. Попутных лесов хватить ей не надолго, благодаря лесопромышленникам. Степи Посеймья скорее нуждаются в лесонасаждении, чем в изводе уцелевших по их окраинам лесных пущ. Куда ни глянь, везде овраги, из года — в год все больше и больше разрушающие лоно полей. Урегулирование этих водостоков — вопрос первой важности как для местного населения, так и для безопасности движения по льгово-брянской дороге.
ИМПЕРАТОР НИКОЛАЙ ПАВЛОВИЧ
(ОЧЕРКИ, ВОСПОМИНАНИЯ, И ПРОЧ.)*
Весьма любопытны сведения рисующие детство и юные годы Императора. Они вводить нас в интимную, семейную жизнь Дворца, переносят прямо в детскую, в которой родился и вырос бывший Император. Детская эта, как видно из того, что необходимо было покупать искусственный состав для истребления клопов, содержалась не особенно тщательно, несмотря на то, что при Великом Князе состоял штат почти в двадцать человек. Из этого штата, по своему влиянию на образование характера Николая Павловича, особенное влияние имела няня, англичанка Евгения Лайон.
Образованная, отличавшаяся самостоятельным характером, мисс Лайон в течение семи лет нянчила Великого Князя и не раз поступала наперекор приказаниям не только гувернанток, но и самой Императрицы Марии Феодоровны. Последняя, впрочем, принимала слишком мало участия в его воспитании. Ежедневно она заходила в детскую не более как на полчаса, так что Николай Павлович рос почти исключительно на руках няни.
Гораздо чаще посещал детскую Император Павел, Он страстно любил своих детей, особенно Николая. При всяком удобном случае он играл с ними, забавлял их, называл «барашками» и «овечками». В то время как Императрица обходилась довольно холодно с лицами, окружавшими ребенка, требовала от них исполнения этикета, Император Павел не только позволял няне садиться при себе и разговаривать, но нередко нагибался сам, чтобы достать с полу какую-нибудь игрушку или вещь, выроненную ребенком или няней, которой тогдашние роб-ронды, перья и фижмы были и без того уже значительной помехой во всяком свободном движении.
Игрушками служили Николаю Павловичу небольшое деревянное ружье, чучела птиц, маленькие детские литавры, четыре деревянных, шпаги, немало забавляли его также пара канареек и небольшая комнатная собачка, поднесенная ему конюшенным капитаном Гавриленком.
Когда Великому Князю исполнялось три года, его в первый раз одели в военный мундир, малиновый гарусный. Около этого же измени Павел продать надевать своему сыну орденские знаки Андрея Первозванного и Иоанна Иерусалимского.
С 1802 года приступлено было к учению Великого Князя, который из рук гувернанток и нянюшек перешел под надзор мужчин. Во главе воспитателей-кавалеров быль поставлен генерал Ламсдорф, которого избрал для этого сам Павел Петрович.
Однажды рано утром Ламсдорфу велено было явиться в Зимний Дворец.
— Я поручаю вам воспитание своих сыновей, сказал ему Император, когда тот явился.
— Чувствую милость и доверие ко мне Монарха, отвечал Ламсдорф, не смею однако принять столь лестного для меня поручения, опасаясь исполнять его не с тем успехом, которого Ваше Величество от меня ожидаете.
— Если вы этого не хотите сделать для меня, то должны сделать для России. Предупреждаю только, чтобы из моих сыновей не вышли такие повесы (Schlingel), как немецкие принцы
На чем основывалось такое громадное доверие Императора — совершенно непонятно. Это был грубый, невоспитанный человек, который ни в каком случае не может быть даже назван педагогом. Не представляя себе ясно своих задач, он главным образом старался переделать ребенка на свой лад, совершенно не сообразуясь с его склонностями и характером. Вследствие этого Великие Князья постоянно были как бы в тисках. Они не могли свободно ни встать, ни сесть, ни ходить, ни говорить. Поминутно их останавливали, читали нотации, оканчивавшиеся угрозами. Императрица Мария Феодоровна с своей стороны побуждала Ламсдорфа действовать по той несчастной системе, которую он только и знал: системе холодных приказаний, выговоров и наказаний, доходивших до жестокости. По словам барона М. А. Корфа. Николай Павлович в особенности не пользовался расположением своего воспитателя, всегда предпочитавшего ему младшего брата. Строптивый и вспыльчивый характера каким отличался Николай, ожесточали воспитателя, который не сдерживал себя и нередко бесчеловечно бил ребенка линейками, ружейными шомполами. и проч. Не раз случалось, что, рассердившись, он хватал мальчика за грудь или воротник и ударял его об стену, так что тот почти лишался чувств. В ежедневных журналах, представлявших собою отчет воспитателя, почти на всех страницах встречаются следы жестокого обращения, вовсе нескрываемого и немаскируемого. Нередко в журналах совершенно открыто заявлялось об ударах шомполом, но Императрица не считала возможным вмешиваться в распоряжения воспитателя.
Несколько мягче относились к Великому Князю его непосредственные и ближайшие руководители: генерал Ахвердов и полковники Арсеньев и Ушаков, на которых возложено было первоначальное обучение Великих Князей. К сожалению, ежедневные журналы, которые велись этими «кавалерами», не дают никаких данных для характеристики Николая, так как состоят всегда из стереотипных строк: «Великий Князь здоров, вел себя и учился хорошо».
Гораздо более любопытны относящиеся к этому времени официальные счеты, положительно неподдающиеся объяснению.
В первые годы детства для Великого Князя делалось чрезвычайно большое количество домашнего платья. Но с 1801 и 1802 года он начинает носить, кроме обыкновенного детского платья, военные мундиры и при них орденские знаки совершенно в невероятном количестве. Так, например, в течение 1802го года Великому Князю сшито, кроме прочего платья — 16 измайловских мундиров, при этом заказано их шить в Воспитательном доме, взято 86 звезд ордена св. Андрея Первозванного и куплено 112 аршин ленты того же ордена. В 1803м году сделано опять: 16 измайловских мундиров, 10 шкиперских, 37 пар разного платья и 11 фраков; Андреевских звезд заготовлено 72; Аннинской ленты куплено 15 аршин. В 1804м году сделано: 12 измайловских мундиров, 29 фраков, и проч., Андреевских звезд 72. В 1805м году сделано: 11 измайловских мундиров, 30 фраков, и проч., Андреевских звезд 72. Наконец в течение 1806 года сделано: 11 мундиров, 33 фрака, 58 Андреевских звезд и две Александровских, и т. д., в таких же размерах.
*См. нумера 33, 34, 38, 39, 40, 41й.
(Продолжение следует)
