Первая треть XX века в крестьянской жизни характеризуется сочетанием и взаимопроникновением культурных традиций и новаций. Современные исследователи приходят к выводу о наличии преемственности в развитии культуры крестьянства. Так, по мнению Н.В. Канавиной, положение с развитием массовой культуры в дореволюционной России было трудным, но нельзя сказать, что молодое советское государство начало свою деятельность в этой сфере на пустом месте[1]. С.С.Шалаева отмечает, что в дореволюционной российской истории социокультурные проблемы ставились и решались в большей степени на началах общинных традиций и христианских канонов, благотворительности и меценатства[2]. Необходимо сказать, что в пореформенное время стало уделяться больше внимания развитию социокультурного сектора общества, однако данная деятельность не имела приоритетного и системного характера.
Как известно, грамотность является одним из отличительных признаков культурного человека. Стоит вспомнить, что грамотных людей в деревнях Западного региона было мало. В.П. Барынкин отмечает, что к 1917 году только 43% сельских детей Орловской губернии посещали школы, в Смоленской губернии 94% девочек от 7 до 16 лет были неграмотными. Такая ситуация была, несмотря на рост школьной сети в Западном регионе. В Орловской губернии в 1906 году из 1026 школ 670 приходилось на земские, более 400 школ грамоты принадлежало епархии. К 1912 году 828 школ числилось за Смоленским земством, в 87 школах грамоты Смоленской епархии обучалось 2977 сельских детей. С конца XIX по начало XX века в Калужской губернии процент грамотных сельских жителей вырос на 5%. Но за количественными показателями роста грамотности оставались нерешенные проблемы, т.к. был рецидив безграмотности при малоразвитой системе взрослого внешкольного образования. В Катынской волости Смоленского уезда на 100 деревень приходилась только одна библиотека, где не выписывались издания с 1905 года[3].
Эффективность социокультурных преобразований в деревне во многом связывалась с приобщением к грамоте и образованию взрослого населения деревни. Кампания по ликвидации неграмотности давала положительные результаты, но в то же время, к середине 20-х гг. около половины сельского взрослого населения оставалось неграмотным. В Смоленской губернии, по сведениям ЦК ВЛКСМ, на 20 октября 1926 г. начитывалось 3912 неграмотных молодых батраков и батрачек. За первое полугодие в школах ликбеза прошли обучение лишь 2084 батрацких подростка[4].
Крестьяне в основной своей массе положительно относились к распространению просвещения и грамотности в сельской местности. Так, в 1924 г. редакция «Крестьянкой газеты» получила письмо «За просвещение деревни», которое написал крестьянин Кивроснев (Смоленская губерния, деревня Махрушино). Автор информировал, что в деревне Вортехово есть школа первой ступени, в которой учится три группы. Заведующая Конашкова ведет занятия с тремя группами…. Молодые силы требуют применения и Конашкова организовала обучение взрослых крестьян по вечерам… этим она успела завоевать авторитет и среди старых крестьян[5].
Важную роль в просвещении деревни играли школы крестьянской молодежи (ШКМ). Так, 19 февраля 1926 г. было проведено очередное заседание комиссии по работе в деревне Брянского губкома ВКП (б). На заседании рассматривался вопрос о состоянии работы школ крестьянской молодежи по губернии (т. Семенов). Докладчик информировал, что ШКМ по губернии всего 6, в них обучается 292 человека, из них 256 мальчиков, 36 девушек. По имущественному положению: крестьян-бедняков – 120 — 41%, середняков – 133 – 45,5%, батраков – 21 – 7.2%, прочих – 18 чел. – 6,9 %. Состав школ удовлетворительный… Набор в школы был большой, что свидетельствует об отказе в приеме 217 чел[6]. Заметно некоторое влияние ШКМ на окружающее население в смысле более культурного ведения хозяйства (есть случаи перехода на многополье, на правильное питание скота, утепление помещений)[7].
Рост грамотности невозможен без интереса к чтению, на присутствие которого указывали еще в XIX веке А.С. Пругавин, Н.А. Рубанин и В.Н. Тенишев, проводившие исследование российских деревень. Они отмечали, что любовь к чтению зависела от того, есть ли грамотные в доме и любят ли они читать. Главным требованием к книге была ее жизненность и правдивость. Этот возрастающий интерес крестьян к книге вызвал к жизни совместные чтения, которые стали характерным явлением в российской деревне на рубеже XIX-XX вв. Как отмечали корреспонденты Этнографического бюро В.Н. Тенишева, крестьяне предпочитали читать группами, обсуждая прочитанное[8]. Интерес к чтению не потерял своей актуальности и после революционных событий 1917 г. В 1920-е гг. читательские склонности крестьян развивались примерно в том же направлении, что и до революции. В целом крестьяне читали мало, преобладала правдивая, близкая к жизни беллетристика.
Одной из форм социокультурной работы на селе были избы-читальни, которые были для крестьян местом общения и просвещения. В материалах агитационно-пропагандисткого отдела Новозыбковского укома РКП (б) Брянской губернии за 1922-1924 гг. отложились материалы о работе избы-читальни. Констатировалось, что изба-читальня по-прежнему остается центром всей просветительной работы на селе, поэтому необходимо строить работу так, чтобы каждый крестьянин мог получить разъяснение по всем интересующим его вопросам [9].
В Калужской губернии материалы отдела агитации и пропаганды за 1923-1924 гг. содержат сведения о том, что по губернии значится 182 избы-читальни. Работники отдела относили к отрицательной стороне работы избы-читальни неудовлетворительный подбор заведующих с одной стороны, с другой – слишком мало инспекционного контроля от Инструктора Уполитпросвета и идейного руководителя Укома РКП. К положительной стороне относилось хорошее снабжение газетой и часто журналами и литературой от Укома РКП, от шефствующих организаций и ячеек в целом[10].
Крестьяне осознавали, что живут в противоречивое время, эпоху перемен. Так, в 1925 г. крестьянин Я.А.Сергеев (Смоленская губерния, Дорогобужский уезд, Дуденская волость, дер. Воропаново) писал в «Крестьянскую газету» о том, что в настоящее время деревня стоит, как будто на перепутье от старого к новому [11]. Сочетание старого и нового ярко отражалось в отношении к религии и всему, что с ней связано. Одной из главных причин религиозности сельского населения, была стабильная привязанность религиозных дат и празднеств к сельскохозяйственному календарю. Для крестьянина земледельческий труд был образом жизни, поэтому доиндустриальное крестьянское хозяйствование было тесно связано с природной средой[12]. Исследователь А.Н.Иванова считает, что в начале XX в. процесс секуляризации сознания народа, в том числе и крестьян, заметно усилился. Это было связано со становлением в России индустриального общества и ломкой традиционного аграрного общества с его патриархально-общинными устоями[13].
Сложная ситуация в религиозной сфере сохранялась и в дальнейшем. В частности, материалы Орловского губернского отдела агитации и пропаганды за 1923-1924 гг. сохранили сведения о том, что деревня стоит сейчас на каком-то религиозном распутье. Происходящие диспуты с попами в Орловском уезде собирают огромное количество крестьян всех возрастов, не исключая и старух. Крестьяне сами через сельские сходы тянут попов защищать веру и с большим интересом слушают до самой поздней ночи состязание попов с безбожниками [14]. В связи с этим А.Я. Лившин отмечает, что в условиях того времени обыденная обрядовая религиозность довольно успешно и неожиданно быстро трансформировалась в воинственное безбожие под влиянием изменений в бытовой ситуации и сильно зависела от реалий повседневности[15].
Однако деревня 1920-х гг. не могла кардинально рвать с религией, т.к. этого не позволяла само ведение крестьянского хозяйства [16]. Существовала необходимость учитывать природные факторы в аграрном производстве и находить компромисс между различными поколениями в деревне. Кроме этого, большую роль играли традиции, тяжелый труд, ощущение приниженного социального положения, возможность через религию находить моральное утешение. Всё это способствовало сохранению религии у крестьян.
Наряду с борьбой с религией утверждались новые советские праздники, в деревнях велась активная пропаганда по введению новой обрядности [17]. Получили «прописку» красные свадьбы, октябрины, «похороны» домашних икон. Ярким примером использования в политических целях религиозных воззрений крестьян было проведение осеннего праздника «Урожая» на Покров, «День электрофикации» на Ильин день, «День древонасаждения» на Троицу и т.п.[18]. Государство, утверждая новые советские праздники, использовало обрядовые традиции крестьян с целью их более эффективного внедрения в сельской местности[19]. Однако крестьяне старшего возраста относились к советским новациям с недоверием, большой осторожностью, продолжая жить в основной своей массе по старым церковным канонам.
Внедрение советских праздников было тесно связано с усилением роли агитации в жизни крестьянства. По уездам направлялись организаторы проведения сельскохозяйственных кампаний «Неделя раннего пара», «Неделя зяблевой вспашки» и др., проводились сельскохозяйственные выставки. Уместно отметить, что и до революции происходило распространение аграрных знаний. Исследователь М.М. Есикова отмечает, что для распространения аграрно-научных знаний активно использовались такие формы и способы работы, как лекции, беседы, чтения, издание научно-популярной литературы, склады и пункты проката сельскохозяйственных машин, показательные поля и участки[20].
После революции данная работа продолжалась, но с усилением идеологического влияния с целью укрепления новой власти. Так, в архивных материалах Стародубского уездного комитета РКП (б) Брянской губернии за 1920 г. отложились информационные сведения по проведению «Недели крестьянина» на селе. В рамках недели бесплатно использовались прокатные пункты, привлекались к работе в деревне нетрудовые элементы…Кроме этого, проводились чтения, беседы, касающиеся сельского хозяйства[21].
Аналогичные мероприятия проводились и в других губерниях Западного региона России. Так, сохранились письма, отчеты и протоколы Смоленского губкома РКП (б), губернской и уездных комиссий по проведению «Недели крестьянина» в июле 1920 г. В них указывается, что необходимо провести запашку и обсеменение полей семей красноармейцев и бедноты. …Наряду с этим организовать по возможности сельскохозяйственную помощь населению по починке земледельческих машин и орудий[22]. В Калужской губернии комиссия занималась организацией отрядов по уборке полей семей красноармейцев и беднейшего крестьянства…Указывалось, что необходимо начать усиленный ремонт инвентаря крестьянам, а также производить в деревне и строительные работы[23].
Для усиления эффекта использовались агитационные поезда с сельскохозяйственной направленностью. Так, 28 февраля 1925 г. вышел в рейс агрономический поезд имени В.И.Ленина по маршруту: Москва-Тула-Орел-Брянск-Калуга-Москва. Агропоезд состоял из вагонов с различными функциями. Например, были вагон-аудитория на 75 чел., вагон-музей полеводства, животноводства, ветеринарии, лесоводства и т.д. Работа агропоезда проходила по определенному распорядку. На каждой остановке с 9 часов утра крестьяне пропускались группами по 20-30 человек через вагоны-музеи, им давались объяснения, указания и демонстрации. Вечером проводились сеансы кинематографа[24].
Однако, по мнению исследователя С.А.Есикова, в действительности классического крестьянина убедить что-то изменить в дедовских технологиях свого производства было очень трудно, консерватизм его мышления связан с боязнью риска увеличения опасности голода («отцы-деды так жили – с голоду не умирали»). …Крестьянин должен своими глазами увидеть, своими руками пощупать, прежде чем скажет, хорошо это или плохо[25].
В период новой экономической политики в социокультурной жизни крестьянства Западного региона России происходили положительные изменения, связанные с применением новых форм и методов работы. Большое значение для подъема культурного уровня крестьян имело радио[26]. Появились местные передачи по радио, в 30-е заработали радиоузлы в райцентрах. 1 апреля 1926 г. в эфире прозвучал первый выпуск «Крестьянской радиогазеты» (3 раза в неделю), в организации которой самое активное участие приняла Н.К.Крупская. Основным содержанием радиогазеты являлись материалы, присылаемые самим крестьянами [27].
На региональном уровне вопросы внедрения технических новинок, к которым относились кино и радио, занимали важное место. Так, информационные материалы Брянской губернии о постановке культурно-просветительной работы за 1928 г. свидетельствуют, что в решении проблемы культурной революции большое значение приобретают орудия идеологического и художественного воспитания масс как театр, кино, радио, книга. В целях успешности борьбы за лозунг «Кино вместо водки» в целях перенесения сюда рабочего бюджета и бюджета крестьянина считать необходимым плановое киностроительство в крупных рабочих поселках и городах, прежде всего в Бежице, Брянске, Клинцах за счет привлечения средств Совкино. В деревне обеспечить кинопередвижку на волость, в крупных центрах – стационарку. В деревне необходима радиофикация изб-читален, культочагов в коммунах, в коллективных хозяйствах[28].
Сельские жители не оставались в стороне и обсуждали технические новшества, проникающие в деревню. Например, крестьянские претензии к кино высказал в своем письме в «Крестьянскую газету» в 1925 г. селькор А.Аузин (с.Ильинское, Калужская губерния, Малоярославский уезд, Абрамовская волость). Автор письма отмечал, что кино для деревни слишком дорого, 20-40 коп. – для бедняка посещение кино дороговато. Кинокартины не отвечают запросам деревни и производят впечатление, что все это делается где-то, а не у нас, в СССР. Крестьянину нужно самое главное – бытовая картина из его жизни[29].
Таким образом, культурный облик крестьянства Западного региона России в первой трети XX века продолжал оставаться в своей глубинной основе традиционным. В дореволюционной российской истории социокультурные проблемы ставились и решались в большей степени на началах общинных традиций. Несмотря на тяжёлые условия жизни, можно говорить о стремлении крестьян к чтению и просвещению. Деятельность земств по открытию школ, библиотек, отделений народных чтений способствовала развитию грамотности, но массовые успехи в этой сфере произошли после революции.
Культурное развитие крестьянства осуществлялось по различным направлениям. Главными из них были агитация и пропаганда новой власти в смысле создания привлекательного образа для крестьянства. Шло приобщение к чтению как средству повышения культурного уровня, выписывались газеты, велась антирелигиозная пропаганда, утверждались новые советские праздники. Осуществлялась агропропаганда как средство для развития и повышения уровня сельского хозяйства. Радио и кино вносили большее разнообразие в крестьянскую повседневную жизнь. Однако можно согласиться с мнением исследователя С.С. Шалаевой о том, что фактический размах культурной работы среди крестьянства ограничивался, прежде всего, материальными возможностями [30]. Конечно, основные финансовые средства шли на восстановление страны после гражданской войны и модернизацию промышленности. Кроме этого, в культурном развитии крестьянства после революции преобладал идеологический подход, что не способствовало приоритету общечеловеческих ценностей.
[1] См.: Канавина Н.В. Культурно-просветительные учреждения в годы НЭПа 1921-1927 гг. (по материалам Саратовской губернии). Дисс…к.и.н. Саратов, 2003. С.55.
[2] См.: Шалаева С.С. Социокультурное развитие саратовской деревни в двадцатые годы XX века. Дисс…к.и.н. Саратов, 2003. С.32-33.
[3] См.: Барынкин В.П. Распространение образования в России в начале XX века / Достижения гуманитарной науки и передовой опыт – в производство и учебно-воспитательный процесс // Материалы межвузовской научно-практической конференции. Брянск, 1995.
[4] См.: Афонин А.В. Состав и социально-экономическое положение рабочей молодежи в 1927-начале 1930-х годов. Динамика и тенденции развития. М., 2001. С.167.
[5] Российский государственный архив экономики (далее – РГАЭ). Ф.396. Оп.2. Д.157. Л.12.
[6] Государственный архив Брянской области (далее – ГАБО). Ф.1. Оп.1. Д.1613. Л.1,3-4.
[7] ГАБО.Ф.1. Оп.1. Д.1613. Л.4.
[8] См.: Федоров В.А. Что читал русский крестьянин в конце XIX века? // Педагогика. 2003.№2.С.55, 59.
[9] ГАБО.Ф.7. Оп.1. Д.178. Л.128-129.
[10] Российский государственный архив социально-политической истории (далее — РГАСПИ). Ф.17. Оп.60. Д.595. Л.29.
[11] РГАЭ. Ф.396. Оп.3. Д.601. Л.113-114.
[12] См.: Данилова Л.В. Природное и социальное в крестьянском хозяйстве // Крестьяноведение. Теория. История. Современность. Ежегодник. 1997. / Под ред. В.Данилова, Т.Шанина. М.. 1997. С.22-31.
[13] См.: Иванова А.Н. Социокультурные процессы в деревне Центрально-промышленного района в конце XIX – начале XX века: На материалах Владимирской, Московской, Тверской губерний. Дисс….к.и.н. М., 2003. С.108-109.
[14] РГАСПИ. Ф.17. Оп.60. Д.623. Л.79.
[15] См.: Лившин А.Я. Настроения и политические эмоции в Советской России 1917-1932 гг. М., 2010. С.162.
[16] См.: Шалаева С.С. Социокультурное развитие саратовской деревни в двадцатые годы XX века. С.117.
[17] См.: Гермашев А.А. Повседневная жизнь деревни Нижне-Волжского края во второй половине 1920-х годов. Дисс….к.и.н. Саратов, 2009. С.151-152.
[18] См.: Крапивин М.Ю. Религиозный фактор в социально-политической жизни советского общества (октябрь 1917-го — конец 1920-х гг.) Дисс….д.и.н. СПб., 1999. С.597.
[19] См.: Лебедева Л.В. Повседневная жизнь российской деревни в 20-е годы XX века: традиции и перемены (на материалах Пензенской губернии). Дисс…к.и.н. Пенза,2006. С.157.
[20] См.: Есикова М.М. Традиции и новации в аграрной культуре России в 1880-е- начале 1930 х гг. (на материалах Центрального Черноземья): Дисс. … д. и. н. Саратов, 2011. С.124.
[21] ГАБО. Ф.10. Оп.1. Д.7.Л.1.
[22] РГАСПИ. Ф.17. Оп.5. Д.128.Л.14.
[23] РГАСПИ. Ф.17. Оп.5. Д.109.Л.17.
[24] ГАБО. Ф.1.Оп.1.Д.1212 .Л.249.
[25] См.: Есиков С.А. Российская деревня в годы нэпа: К вопросу об альтернативах сталинской коллективизации (по материалам Центрального Черноземья). М., 2010. С.71.
[26] См.: Ченская Т.В. Культурная политика Советского государства в российской деревне в 1926-1932 гг. Дисс…к.и.н. Орел, 2007. С.52-54.
[27] Горяева Т.М. Радио России. Политический контроль радиовещания в 1920-х-1930-х гг. М., 2009. С.58.
[28] ГАБО. Ф.10. Оп.1. Д.414. Л.9.
[29] РГАЭ. Ф.396. Оп.3. Д.308. Л.6-6об.
[30] См.: Шалаева С.С. Социокультурное развитие саратовской деревни в двадцатые годы XX века. С.47.